– Не нужно. – Она попыталась вернуть ему коробочку. – Не нужно мне ничего.

– Для меня тоже важны поступки, – накрыв ладонь, он заставил её крепче сжать бархат. – Я правда не мог вернуться раньше. Открой.

Алиса помедлила. Посмотрела на него, на их руки и, выдохнув, коснулась крышки коробочки. Квадратная, с две её ладошки размером, она не вызывала у неё ровным счётом никаких эмоций кроме досадного разочарования. Всё ещё неуверенная, что хочет этого, Алиса приподняла крышку. Внутри, на белой шёлковой подложке, лежала золотая медаль со свернувшейся вокруг неё ленточкой в цветах олимпийского флага. Одноцветная золотая медаль с изображением богини победы и надписью «XXV Олимпиада Барселона 1992». В глазах Алисы отразилось непонимание. Секунды таяли, словно нагретые солнцем льдинки, и постепенно непонимание стало сменяться недоверием. Она посмотрела на Стефана, а затем снова на медаль и с трепетом провела пальцами по ободку. Руки у неё подрагивали, а сердце гулко билось у самого горла. Медаль была небольшая и лёгкая – в два с лишним раза легче её корейской, но, Господи… Золото Барселоны оказалось на её ладони. Сглотнув противный комок из вот-вот готовых политься слёз, Алиса перевернула медаль и очертила пальцем выгравированные слова – «Моему Лисёнку. Никогда не сдавайся и верь в свою мечту».

Всхлипнув, она прижала ладонь ко рту. Слёзы, горячие и крупные, покатились по её щекам тяжёлыми каплями. Медаль её отца… Та самая медаль, позволившая ей стать той, кем она была сейчас, золото, подарившее ей путёвку в жизнь. Из груди её вырвались глухие сдавленные рыдания. Не выпуская олимпийское золото из рук, она сползла на пол к Стефану и тут же оказалась в его руках. Он обнял её, крепко, так, чтобы больше уже не отпускать, и шумно вдохнул запах волос – пьянящий и чуть пряный. Её мокрый нос ткнулся ему в шею, жаркое дыхание щекотнуло кожу. Наконец-то она была с ним, так близко, что он мог прикасаться к ней и знать, что с наступлением утра её запах, её голос, её тепло не окажутся лишь привидевшимся во сне миражом.

– Прости меня… – всхлипнула Алиса, подняв на него взгляд. – Я думала, что всё не так. Эта осень, она…

Он дотронулся до её лица, стёр оставшийся на щеке влажный след, затем тронул нижнюю губу. По коже её скатилась новая слезинка, и Стефан опять коснулся щеки.

– Это уже не важно. – Он смотрел на неё с жадностью. Её губы, её глаза… Снова и снова ему хотелось обрисовывать пальцами каждую чёрточку – чувственный рот, аккуратные бровки, высокие красивые скулы. Его прекрасная Алиса. Самая прекрасная, самая честная, самая, его самая-самая. – Только завязывай с глинтвейном. Я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. У нас будут очень красивые дети…

– Я постараюсь, – всхлипнула она и снова заплакала.

Стефан сел на пол и, оперевшись спиной о постель, привлёк её к себе. Уткнулся подбородком ей в макушку и закрыл глаза. Алиса… Самое чудесное имя на свете. Алиса…

От неё веяло жаром – дыхание, кожа, вся она была словно пылающий уголёк. Стефан взял её за руку, потом коснулся ладонью лба.

– У тебя температура, – стараясь согреть её своим теплом, сказал он. – Ты мерила?

– У меня градусника нет.

Успокоенная, она привалилась к его плечу. Цветная лента медали переплелась с её пальцами, в душе разливалось долгожданное облегчение, словно бы кто-то вытащил так долго мучившую её занозу. Слёзы, сколько она ни пыталась унять их, продолжали скатываться из уголков её глаз и, впитываясь в футболку Стефана, оставляли на ней тёмные влажные пятна. Стефан снова потрогал её лоб и мрачно сказал:

– Ты очень горячая. Нужно лечь в постель и выпить жаропонижающее. Аспирин… У тебя есть аспирин?

Она, не поднимаясь с его плеча, мотнула головой.

– Вообще ничего нет. Только глинтвейн.

– То есть ты лечилась глинтвейном?

В голосе его послышалась улыбка и, поняв это, Алиса не смогла сдержать сдавленный смешок. Скатившаяся из уголка глаза слезинка оставила новое влажное пятнышко. Сколько же слёз в ней накопилось… Всхлипнув, она прижалась к Стефану ещё сильнее, подтянула ноги, чтобы укрыться в нём, спрятаться.

– Это не такое уж плохое лекарство, – выдавила она сквозь слёзы.

– Я вижу. – Он стёр пальцами слезинки с её щёк и подбородка. Почувствовав, как кто-то трётся о его ногу, перевёл взгляд и увидел ласкающуюся к нему Морковку. Та смотрела на них с Алисой своими большими зелёными глазами и, похоже, ждала, когда капля внимания перепадёт и ей. – Мне нравится твоя кошка. – Не отпуская Алису, Стефан протянул руку. Морковка, немного помешкав, подошла и, обнюхав его пальцы, потёрлась о ладонь боком.

– Предательница, – хлюпнула носом Алиса.

Стефан помог Алисе устроиться в постели и, поправив подушку под её спиной, прикрыл ноги одеялом. От слёз нос у неё покраснел ещё больше, а веки припухли.

– Мне надо сходить в аптеку, – сказал он, присаживаясь рядом.

Алиса взяла его за руку. Для того, чтобы понять, как ей не хочется, чтобы он уходил, слов было не нужно. Медаль, убранная в красную бархатную коробочку, лежала рядом на тумбочке. Ей хотелось сказать ему спасибо, но вряд ли простое «спасибо» могло вместить всё, что она чувствовала.

– Я не знаю, что сказать… – Она переплела свои пальцы с его. – Прости меня, Стефан. Если бы я знала… Я думала, что ты больше не хочешь меня видеть. Ты сказал, что тебе нужно время и…

– Мне действительно нужно было время. – Он чуть заметно нахмурился. – Я же так и сказал тебе.

Накрыв лицо руками, Алиса нервно засмеялась и покачала головой. Её снова начинали душить слёзы. Озноб, все эти чувства и переживания… Она с трудом справлялась с собой. Стефан погладил её по укрытой одеялом ноге.

– Я думал, что всё решится куда быстрее. Но человек, у которого была медаль, долго откладывал встречу.

– Почему ты не сказал мне сразу? Я ведь действительно думала, что ты бросил меня.

Стефан подсел ближе и, взяв её за руку, коснулся губами губ. Её губы, как и всё тело, были горячими. Он чувствовал привкус соли, привкус её слёз, чувствовал, как она откликается, как тянется к нему. Разве мог он оставить её? Разве мог бросить? Как же он соскучился по ней за этот месяц…

– Из какой же сказки ты пришёл ко мне? – шёпотом спросила Алиса. Его руки, его губы… Она чувствовала себя той самой спящей красавицей, вернуть к жизни которую мог лишь поцелуй прекрасного героя.

– Из той же, что пришла ко мне ты. – Он смотрел на неё, и внешняя каёмка радужки его глаз постепенно обретала мягкий болотно-зелёный цвет. – Алиса, ты – самое лучшее, что случалось в моей жизни. Я думаю, что полюбил тебя ещё там, на Майорке. Ты была в этом коричневом платье с ромашками. Такая красивая, гордая, и я… – Он не договорил. В глазах её вновь стояли слёзы, но взгляд был совсем другим – вовсе не таким, что там, на кухне и даже не таким, как всего несколько минут назад. В таинственной глубине её глаз, в чёрных зрачках, разгоралось нежное живое пламя. Оно танцевало тёплыми маленькими огоньками, меняя всю её, пробуждая в ней тот самый внутренний свет, что всегда давал ей силы идти вперёд: любовь к жизни, веру в мечту и умение надеяться.