ОБРАТНАЯ СТОРОНА

ЧАСТЬ I

НАЧАЛО

ПРИХОД

Как только темнеет, они опять начинают скрестись в дверь. Никак не могу их поймать, открываю дверь, там — никого. Соседка. Да, это соседка. Ведьма, насылает какую-то скверну на меня. Падальщица. И никогда не открывает, не отвечает, даже через дверь не хочет говорить. Вон же её дверь с оборванной обивкой. Там еще вмятина в центре. Стучал, да, было дело.

Темнеет… Сейчас опять начнется. Каждую ночь. И так уже четыре года подряд. Да сколько же можно?! Сейчас, сейчас. Глаза уже привыкли к темноте. Нельзя включить основной свет — запалим позицию, соблюдаю светомаскировку. Не будь лохом: темно, холодно — терпи. Где фонарик? Черт его!.. Нашел! Надо встряхнуть его — садится батарейка. Где таблетки? Были же здесь, над раковиной. Боже… Что с лицом?.. Что со мной? Борода почти вся седая. Космы сплелись, как у бомжа. Черт! Пузырек разбил. Мои таблетки рассыпались по всему полу. Я не могу встать на карачки, куда мне с моими больными коленями, я потом не поднимусь…

Мне не пережить темноты без таблеток. Мразь! Ты, мразь седая, с кривыми руками, собирай давай! Мне не нужна еще одна такая ночь. Сука! Как там Михалыч твердит все время: мятный чай, мятный, мать его, чай? Тогда чай, заварим чай. Выпьем и заварим, то есть заварим и выпьем!

Мои ноги часто дают сбой. Тело весит как семь пудовых гирь, я еле передвигаю конечности. Ногам тяжело держать такую ношу. Вот и теперь падаю. Бабах! Пока лечу на пол, успеваю подумать, что в дверь снова скребутся…

— Вставай же ты, валенок! — громкий звонкий голос.

Я так и не понял, что меня разбудило: сильный удар по щеке или его отпечаток на моей барабанной перепонке.

— Подъем, солдат! — в самое ухо завопил мне Стрекоза. Сорвавшись с кровати, я снес со стены отцовскую лампу для вечернего чтения. Под хохот Стрекозы ринулся в ванную. В коридоре чуть не сбил отца. Рассмотрел в зеркало башку и не увидел рассечения. Растительности на голове было минимум, на щеках столько же сколько на затылке — почти ноль.

Стопэ! У меня же увольнительная! Я дома! Меня ждет вкусный завтрак, какого лешего Стрекоза здесь?

ТРЕВОГА

Полгода не был на родных просторах. Наконец-то приехал в отпуск на целые сутки из моей второй, моздокской, командировки. Как же дома хорошо и уютно! Перед уходом в армию не ценил домашний уют — тянуло на улицу. Теперь всё изменилось. Мать с отцом встречают. В квартире пахнет любимой жарёхой с котлетами. Как же не хватало мне семейной тишины и спокойствия! Сегодня-то я точно высплюсь! Сначала в душ и за мамкину картошечку.

Садимся с родителями за стол. Смотрят они на меня и не знают, что спросить даже. Соскучились. Отец чуть поседел, кажется. А у матери морщинок прибавилось. Сейчас поем домашней стряпни и спать.

Слышу как кто-то стучит. Отец зовет меня.

На пороге стоит помощник дежурного по части:

— Собирайся! Нам надо еще нескольких человек объехать. Жду тебя на улице, даю 20 минут! — скороговоркой пробубнил он.

Ничего не поделаешь. Стал собираться. Столько надежд на эти сутки было! А вместо суток — всего два часа. Может кто-то из солдат в СОЧ[1](самовольное оставление части) сбежал? Что за срочность?

Взял пакет с вещами, сказал родителям, что постараюсь приехать на следующие выходные.

Ехали мы на повышенной скорости, заскочили еще по адресу, забрали офицера по пути и — в отряд. Подъезжая, увидел какую-то излишнюю суету. Одни бойцы несли рюкзаки с вещами на плац, другие шли от комнаты хранения оружия (КХО[2]). Может быть, тревога учебная? Или приехал кто-то из отцов-командиров?

Иду в дежурку отметиться о прибытии. Окликает дежурный офицер: — Эй! Тебе чего?

— Я из увольнения, — отвечаю.

— Давай к себе!

Не понимая что происходит, я направился в расположение.

Зашел к командиру группы, доложил что на месте. «Давай живее! Что смотришь?! У нас тут тревога!» — крикнул он мне.

Я метнулся в каптерку за своими вещами. Схватил сумку и выбежал на улицу для построения. В одной руке — рюкзак, из которого торчала саперная лопатка, а в другой — шлем и бронежилет.

Офицер приказал замкомвзвода — сержанту с позывным Дизель — отправить группу к комнате хранения оружия, а лично ему велел вернуться в штаб. Видимо, позывной Дизелю достался за его сходство с Вином Дизелем. До армии он, так же как известный американский актер, носил кудри, но служба сделала свое дело. Крепкому, громадных размеров бойцу-срочнику не положены кудри! Бритый налысо, он выглядел брутально. Сила воли и упорство помогли ему сдать на краповый берет[3].

Другом Дизеля стал боец Витек. Упорства в Витьке было столько же, однако, в отличие от Дизеля, он так и не смог сдать квалификационных испытаний. Краповый берет не получил. Между собой мы называли Витька Кошмаром. В его развитом не по годам теле жил не восемнадцатилетний подросток, а перекачанный мужик. А все из-за того, что перед службой он увлекся стероидами. Внешний вид Кошмара — его главное оружие. Его боялись даже молодые офицеры. В группе он был пулеметчиком РПК 74[4].

По команде мы пошли в сторону КХО. В очереди за оружием, я думал о своем неудавшемся суточном отпуске. Так хотелось хотя бы сутки отдохнуть от всех этих «дизелей» и «кошмаров», от каждодневной армейской беготни. Тогда я ещё тешил себя надеждой, что всё это происходит из-за учебной тревоги.

Мои мысли прервал дежурный по КХО: «Следующий!» — крикнул он мне.

Выдали номерной автомат, четыре магазина, масленку и штык-нож. Обхватив оружие с магазинами, я «упал» в строй.

Группа направилась к плацу, где уже стоял почти весь отряд. Там мы заняли своё место для строевого смотра. Подошел командир группы с позывным Странник. Дизель отчитался о численности состава и снаряжении.

— Товарищ командир, почему тревога? — спокойным, ровным голосом задал вопрос Дизель.

— Пока причина сбора не известна, сержант. Поживем — увидим! Доживем — узнаем! Выживем — учтем! — улыбнулся командир своей излюбленной присказке, которую так любил ввернуть при любом удобном случае.

«В спецназе тревоги — обычное дело!» — думал я. Но в этот раз ничто не напоминало обычную тревогу, вокруг было слишком много суеты.

Показался командир