и просит поднести к алтарю Будды распустившиеся на могиле красные маки.

По окончании пьесы были исполнены веселые современные танцы «в стиле Китано».

Здесь, в Верхнем квартале семи заведений, господствовала танцевальная школа Ханаяги в отличие от школы Иноуэ, которая процветала в районе Гион.

Выйдя из концертного зала, Такитиро вернулся в тот же старомодный чайный домик, куда заглянул перед представлением, и тихо сел в углу.

– Кого желаете пригласить? – сразу подошла к нему хозяйка заведения.

– Позови ту, которая укусила гостя за язык… И девочку в голубом.

– А, ту, которую вы видели в трамвае «Динь-динь»? Позову, но при условии, что вы только обменяетесь приветствиями и ничего больше.

К тому времени когда появилась гейша, Такитиро уже изрядно захмелел. Он демонстративно встал и вышел в коридор. Гейша последовала за ним.

– Прямо сейчас укусишь? – шутливо спросил он.

– Значит, запомнили? Не беспокойтесь, не укушу. Не верите? Высуньте-ка язык.

– Страшно!

– Да не бойтесь же!

Такитиро высунул язык. Гейша осторожно дотронулась до него мягкими теплыми губами и втянула в себя.

– Ты испорченная женщина. – Такитиро легонько похлопал ее по спине.

– Разве я совершила что-то плохое?

Такитиро захотелось прополоскать рот, но гейша стояла рядом, при ней это было неудобно.

Поведение гейши показалось Такитиро чересчур смелым, хотя вроде бы и не таило в себе определенного намека. Так, по крайней мере, решил он. Эта молодая гейша не была ему неприятна, и в ее озорстве он ничего непристойного не находил.

– Погодите. – Гейша остановила собиравшегося было вернуться в гостиную Такитиро.

Она вытащила носовой платок и тщательно вытерла ему губы. На платке остались следы помады. Гейша приблизилась к нему вплотную и внимательно оглядела его лицо.

– Теперь все в порядке, – сказала она.

– Спасибо… – Такитиро мягко опустил руки на ее плечи и вернулся на свое место.

Гейша задержалась перед зеркалом, чтобы привести себя в порядок.

В гостиной никого не было, и Такитиро выпил несколько чашечек остывшего сакэ, прополаскивая им рот.

И все же запах то ли самой гейши, то ли ее духов не исчезал. Такитиро смутно ощутил прилив молодых сил, какого давно уже не испытывал.

Игривая шутка гейши застала его врасплох, и он не сумел ею воспользоваться. Наверное, потому, что редко теперь развлекается с молоденькими женщинами.

А в этой двадцатилетней гейше есть какая-то изюминка, подумал Такитиро.

Вошла хозяйка. Она привела девочку в голубом кимоно.

– Вы хотели видеть ее. Не забывайте о нашем условии. Учтите, она еще малолетка.

Такитиро внимательно поглядел на девочку.

– Вы угостили меня сегодня чаем… – начал он.

– Да, – без особого смущения, как и положено девочке из чайного домика, ответила она. – Я подумала: ведь это тот самый господин – и позволила себе принести вам чаю.

– Вот оно что… Спасибо тебе… Ты, оказывается, меня не забыла?

– Нет, запомнила.

Вошла гейша.

– Господину Сада очень понравилась Тий-тян, – сказала ей хозяйка.

– Вот как? – Гейша поглядела на Такитиро. – У вас хороший вкус, господин Сада. Только придется три года подождать. К тому же на будущий год весной Тий-тян отправится в квартал Бонто.

– В Бонто? Это зачем?

– Учиться танцам. Девочка мечтает стать танцовщицей.

– Понимаю, но не лучше ли учиться танцам в Гион?

– Дело в том, что в Бонто живет ее тетушка.

Такитиро разглядывал девочку и думал: куда бы она ни пошла учиться, из нее обязательно выйдет первоклассная танцовщица.

Кооперация ткачей Нисидзин предприняла решительные, доселе неслыханные действия: предложила всем ткацким мастерским на восемь дней – с двенадцатого по девятнадцатое ноября – остановить станки. На деле работа была приостановлена только на шесть дней – двенадцатое и девятнадцатое падали на воскресенья.

Причины тут были разные, но в первую очередь – экономические. Возникло перепроизводство, на складах скопилось свыше ста тысяч тан тканей. Надо было первым делом куда-то пристроить эти излишки и заключить новые сделки на более выгодных для ткачей условиях. Кроме того, последнее время возникли сложности с кредитами.

С осени прошлого года по весну нынешнего одна за другой обанкротились многие оптовые фирмы, скупавшие ткани для кимоно, которые изготовлялись в Нисидзин.

Остановка на восемь дней ткацких станков означала сокращение производства на восемьдесят-девяносто тысяч тан. Тем не менее шаг этот принес в конце концов успех.

Даже мелкие ткачи-надомники, которых особенно много в кварталах Кия и Ёко, откликнулись на призыв кооперации.

Крошечные мастерские ютятся в тесных одноэтажных домишках, а если какие и в два этажа, то с очень низким потолком. Особенно жалкий вид у мастерских квартала Ёко, откуда с утра до поздней ночи доносится шум ткацких станков – чаще не своих, а взятых в аренду.

Только тридцать ткачей просили разрешения не прекращать работу, поскольку это грозило их семьям голодом.

В мастерской Хидэо ткали исключительно пояса для кимоно. На высоких станках-такабата приходилось и днем работать при электрическом свете, хотя помещение мастерской было сравнительно светлое. Но жилая часть дома была убога, в кухне не хватало самой необходимой утвари. Трудно даже представить, где домочадцы отдыхают после работы, где они спят.

Хидэо был упорен в ткачестве, вкладывал в него душу, обладая при этом недюжинным талантом. Но не легко и не просто целыми днями просиживать на узкой доске за станком, и Хидэо, должно быть, заработал немало синяков и мозолей.

Тогда, на Празднике эпох, он не столько глядел на красочную процессию, сколько любовался зеленым нарядом сосен в просторном дворцовом саду, наверное, потому, что это отвлекало его от повседневной жизни. Трудно сказать, поняла ли его Наэко – ведь она трудилась на природе, среди гор…

С того дня как Наэко пришла на праздник в сотканном им поясе, Хидэо с еще большим рвением отдавался работе…

С тех пор как Рюсукэ пригласил Тиэко в ресторан «Дайити», она стала часто задумываться. Нельзя сказать, что она так уж страдала, но все же ее задумчивость была вызвана какими-то переживаниями.

А в Киото уже полным ходом готовились к новогоднему празднику.

Погода стала переменчивой, как это бывает здесь с наступлением зимы. С ясного неба вдруг начинал сыпать мелкий дождик, и капли его сверкали в лучах солнца. Дождь сменялся мокрым снегом, потом снова прояснялось… и следом небо опять заволакивало тучами.

Подготовка к встрече нового года в Киото начинается с тринадцатого декабря. По давнишнему обычаю все ходят друг к другу в гости и обмениваются подарками.

Обычай этот с особой тщательностью соблюдается в веселых кварталах Гион.

Гейши и танцовщицы-маико отправляют слуг с круглыми рисовыми лепешками к хозяйкам чайных домиков, покровительством которых они пользовались в уходящем году, к учителям песен и танцев, к старшим гейшам. Затем гейши