в животе. Это кажется правильным. Мисс Хэнсли была той, кто заботился о Клэр большую часть ее детства. Она как член семьи. Я бы никому другому не доверял так, как доверяю ей.

— Мне бы это понравилось.

— Правда? — Ее глаза мерцают.

— Да.

— Мистер Даррел, вы должны попробовать этот яблочный пирог. — Бейли врывается в комнату с тарелкой в руках. — Что она положила в него?

— Слишком много сахара. — Я ерошу его волосы.

Майкл прислоняется к стене. Его спокойный взгляд устремлен на меня. — Это действительно вкусно, — нерешительно говорит он.

Я улыбаюсь ему, подхожу и тоже взъерошиваю его кудри. — Рад, что тебе нравится.

— Ты ведешь себя так, будто это ты все сделал, — бормочет он, но его губы изгибаются, когда он отворачивается.

Вечером мы едим пирог, а потом я приказываю Бейли сделать домашнее задание. Он причитает о том, как сильно он ненавидит домашнее задание, а я говорю ему, что он все равно должен это делать. Затем я проверяю Майкла и угрожаю спрятать все его комиксы, если он не закончит свой проект для школы. Он что-то бормочет себе под нос — у него получается говорить достаточно тихо, чтобы я едва мог разобрать, — но он встает с кровати, чтобы приступить к своей работе.

Я провожаю мисс Хэнсли до ее машины и смотрю, как она уезжает, чтобы забрать Белль из балетной школы, прежде чем вернуться в дом и поработать над своей речью.

Слушание состоится на следующей неделе. Завтра мне нужно проконсультироваться со своим адвокатом, оформить иск для Майкла, который уже достаточно взрослый, чтобы присутствовать при рассмотрении дела об опеке, и доработать то, что я скажу судье.

Так много нужно сделать, но все мои мысли обращены к Санни. Интересно, что она делает. Тяжело ли ей в Белизе. Высыпается ли она. Флиртует ли с ней кто-нибудь из строителей. Эта последняя мысль заставляет меня раздраженно сжать кулаки.

Отсутствие не делает сердце более любящим.

В этом случае это заставляет сердце зацикливаться, выть и закатывать истерику. Я беру свой телефон, а затем бросаю его обратно.

Пространство. Дай ей пространство и докажи, что она может тебе доверять.

После выходных я снова еду к родителям Санни.

— Ты вернулся? — У двери меня встречает миссис Кетцаль.

— Я увидел, что крыльцо выглядит немного обветшалым, поэтому принес краску.

У нее отвисает челюсть.

Я киваю. — Идите в дом, мэм. Я не буду вам мешать.

Миссис Кетцаль остается внутри, пока я не закончу рисовать. Я стучу костяшками пальцев в дверь, говорю ей, чтобы она была осторожна, пока краска сохнет, и возвращаюсь домой.

Я как раз вовремя, чтобы забрать Майкла и Бейли. Как обычно, Бейли хочет сказать миллион вещей, но Майкл вмешивается в болтовню своего брата, чтобы объявить, что получил пятерку за свой проект.

Мы празднуем это с мороженым, которое без Санни кажется совсем другим, а затем отправляемся домой.

Там мисс Хэнсли с Белль на буксире. Бейли загорается, когда видит ее, и даже Майкл ошивается поблизости, спрашивая, привела ли она UNO.

— Нет, не будет UNO, — говорю я, качая головой. — Ты становишься слишком шумным.

— Мы не будем, мистер Даррел. Пожалуйста! — Бейли умоляет.

Я вздыхаю и позволяю этому случиться.

Игра становится настолько накаленной, что Бейли начинает плакать, а Майкл дуется всю дорогу до своей комнаты.

— Белль, — ругаю я ее, заходя в гостиную и видя ее в окружении карточек.

— Проигрыш — это часть честной игры. — Она дует на ногти. — Так всегда говорит Кения.

Я пристально смотрю на нее. Маленькая манчкин так похожа на Клэр, но она постепенно превращается в дочь Кении.

— О, дядя Даррел, Бейли сказала мне, что тетя Санни в Белизе. Ты знал это? Они сказали, что она пробудет там месяцы.

— Я знаю. — Знакомая боль снова пронзает мое сердце. Я успокаиваю это, отправляясь к Кетцаль на несколько дней раньше, чем планировал.

Мистер Кетцаль распахивает дверь. — Даррел. — Он приветствует меня. — Ты вернулся.

— Так и есть.

— Что случилось, — мистер Кетцаль нервно облизывает губы, — что ты пришел исправить на этот раз?

Я поднимаю свой ящик с инструментами. — Когда я был здесь в последний раз, я увидел, что ваша крыша была…

— Нет, нет, нет, нет! — миссис Кетцаль вылетает из кухни, размахивая загорелыми руками и наклонив голову. — Ты не пойдешь на крышу. Ты хочешь, чтобы тебя убили?

Я ошеломленно моргаю.

— Почему ты продолжаешь это делать? — Она упирает руки в бедра. В этот момент, с широко раскрытыми глазами и раздувающимися ноздрями, она так похожа на Санни, что мне хочется ее обнять.

— Э-э-э…

— Разве ты не миллиардер? Разве не так сказал Google? Почему бы тебе не позволить кому-нибудь другому сделать это?

— Милая. — Мистер Кетцаль успокаивающе кладет руку ей на плечо.

Борьба не покидает ее глаз, но она делает шаг назад.

— Я мог бы нанять кого-нибудь, — соглашаюсь я. — Но есть некоторые вещи, которые нельзя купить за деньги. — Я переставляю пальцы на панели инструментов. — Я хочу, чтобы вы увидели, что я готов платить за это своим временем, своей энергией и своей искренностью.

— О боже… — Она хлопает себя по лбу. — Я бы предпочла, чтобы ты кому-нибудь заплатил.

Я отдергиваюсь. — Что?

— Посмотри на наш двор. — Она показывает рукой на открытую дверь. — Он неровный. В некоторых местах ниже. В других выше. Ты никогда в жизни не стриг газон, не так ли?

— Э-э-э…

Мистер Кетцаль похлопывает ее по руке. — Милая.

Она отмахивается от него. — И крыльцо. Я все еще вижу следы от щетки. И краска, которую ты выбрал, предназначалась для внешней отделки, а не для работы по дереву.

— О. — Я быстро моргаю. — Простите. Я сделаю это снова.

— Нет! Нет, нет, нет. Ты больше ничего не будешь делать. И ты совершенно определенно не полезешь на крышу, чтобы потом сломать себе шею. Мне придется объяснить Санни, почему ее парень больше не с нами, и она наверняка обвинит меня.

Мои губы приподнимаются. Она впервые признает меня парнем Санни.

Она хмуро смотрит на меня. — Не улыбайся.

— Извините. — Я меняю выражение лица.

Она оглядывает меня с ног до головы. — Знаешь, чего я до сих пор не могу понять? Почему ты взял к себе этих двух мальчиков?

— Я дал обещание их отцу.

— Ты действительно любишь давать обещания, не так ли?

— Я не люблю их делать, но я делаю все, чтобы сохранить их, — признаюсь я.

Она поджимает губы. — Ты думаешь, моя Санни заслуживает того, чтобы потерять молодость, будучи матерью двух случайных детей?

Я тщательно подбираю слова. — Я