Она оставила Очена и перебежала в укрытие к Каландриллу, внимательно вглядываясь в нагромождение шатров на большом расстоянии, потом сказала:

— Нет, больше никого.

— Очень хорошо, а то у меня кончаются стрелы, — рассмеялся Брахт диким смехом и посмотрел в небо. — Если мы сдержим тех, кто остался, то сможем ускользнуть, если до того не перебьем их всех до одного.

Ценнайра положила Каландриллу руку на плечо, и он потерся щекой о ее палец. Она хмуро улыбнулась и провела ладонью по его длинным волосам.

— Если на их стороне колдовство, то они знают, что мы еще здесь, — крикнул Каландрилл, обращаясь к Очену.

— Скорее всего, — подтвердил вазирь. — Собственно, у нас есть только один путь — назад.

— Там они найдут нас по следам на снегу, — заметил Брахт, покачав головой. — Нет, друзья мои, надо драться здесь.

Противник бросился в атаку, и они забыли о дебатах.

Теперь враги скакали вперед с луками в руках, посылая длинные, выкрашенные в красный цвет стрелы. Каландрилл нырнул в укрытие и потащил за собой Ценнайру. Тут же три стрелы ударились в валуны по обеим сторонам от них.

— Ха! — воскликнул Брахт. — А у нас как раз стрелы кончаются, — и прицелился.

Защитники располагались выше, поэтому преимущество было на их стороне. Котузены атаковали без прикрытия, приподнимаясь на стременах, чтобы выстрелить из луков. Еще двое пали, и атака захлебнулась.

— Возьми.

Ценнайра протягивала Каландриллу несколько джессеритских стрел. Он поблагодарил и жестом отправил ее под прикрытие, в пылу битвы забыв, что стрелы не могут причинить ей вреда.

Всадники ринулись в четвертую атаку. Умирающий день наполнился свистом стрел. Колчан Каландрилла уже опустел, и он вставил в лук красную стрелу котузена. Наконечник ее был зазубрен. В следующее мгновение она выбила из седла еще одного джессерита, пополнившего собой ряды погибших. Лошади, потеряв всадников, как безумные носились по склонам. Некоторые бросились вниз, подальше от битвы, другие метались между живыми котузенами, останавливаясь у скал и поднимаясь с диким ржанием на дыбы, словно были заодно с нападавшими.

В животных они не стреляли не столько из альтруизма, сколько из-за нехватки стрел.

В последней попытке еще трое одетых в красное тел отправились в Заджанма, а четверо оставшихся в живых оказались у скал.

Отбросив луки, они проворно, несмотря на тяжелые доспехи, соскочили на землю, прячась за лошадьми, потерявшими всадников, и выхватили мечи.

Каландрилл отбросил лук и тоже достал меч, едва успев отразить удар в голову. Ответный удар его скользнул по нагруднику. Каландрилл отскочил в сторону от тяжелого меча джессерита, направленного ему прямо в ребра. Он нанес еще один удар и, хотя и не смог разрубить шлем противника, избежал нового выпада. Каландрилл отскочил, пытаясь разглядеть слабое место в красных доспехах, но его не было. Джессерит наседал, дико поводя под вуалью красновато-желтыми глазами. Меж скал к нему бежал второй, и они попытались окружить Каландрилла с двух сторон. Он слышал звон металла о металл. Брахт выругался, вместе с Катей отступая к камням — им тоже не удалось пробить доспехи котузенов.

Каландрилл обогнул валун и тут же пожалел — он оказался на открытой площадке, где два котузена запросто могли взять его в клещи. Вдруг раздался сухой стук, и один из нападавших зашатался и упал на колени; меч вывалился у него из рук; от второго удара вуаль его вдавилась в лицо, из глаз закапала кровь, и котузен повалился ничком. Каландрилл отразил удар второго, но тут кто-то попал его обидчику в щеку, и тот замер. От второго удара в грудь котузен пошатнулся, третий камень пролетел над головой Каландрилла и угодил джессериту прямо в лоб. Голова его рванулась назад, Каландрилл сделал выпад и вонзил ему меч в скулу, направляя клинок к мозгу, тот хрюкнул и повалился навзничь.

Каландрилл выдернул меч и обернулся — Ценнайра со свирепым выражением на лице держала в руках по камню.

— И вновь ты спасла мне жизнь, госпожа! — воскликнул он.

Ценнайра коротко улыбнулась и бросилась на помощь Кате, уже прижатой спиной к полукругу валунов. Отступать Кате было некуда. Каландрилл ринулся за Ценнайрой, а та с такой силой швырнула камень, что котузен зашатался; второй пробил красный шлем. Нападавший застонал и упал на колени. Катя одним сильным резким движением рубанула его по горлу.

Подхватив еще два камня, Ценнайра побежала к Брахту. Короткий меч кернийца едва сдерживал удары тяжелого клинка джессерита. Первый камень угодил котузену точно в шлем, второй — в колено, и он повалился на землю с неестественно изогнутой ногой. Брахт сбил с него шлем и перерубил ему глотку.

— Благодарю. — Керниец поднял в приветствии окровавленный меч. — А теперь быстро отсюда, прежде чем пришлют новых.

Они побежали к лошадям, Очен уже держал их за поводья, произнося проклятия. Небо темнело быстрее, чем обычно, словно в ожидании бури. На западе солнце окрасило его в кровавый цвет; на востоке луна терялась за непонятной тенью; на севере вспыхнули мириады костров. Путники вскочили на лошадей, вглядываясь вперед и понимая, что вряд ли им удастся проскочить незамеченными через ряды противника.

— Похоже, — сказал Очен, — настало время рисковать.

Брахт громко рассмеялся:

— Можно подумать, в первый раз!

— Я имею в виду магию, — коротко улыбнулся Очен. — Постараюсь связаться с вазирь-нарумасу.

— Так что мы делаем: скачем вперед или дожидаемся? — спросил Каландрилл.

— Скачем, — сказал маг, — скачем и молимся.

Они бросились вниз по склону — Брахт впереди, сдерживая жеребца для последнего рывка. Небо стало темно-синим. Ни луны, ни звезд. Отвратительная вонь Фарна усилилась. Скача рядом с Оченом, Каландрилл вдруг учуял легкий запах миндаля; он повернулся, чтобы убедиться, что Ценнайра рядом, и мысленно произнес или подумал молитву:

«Слышите ли вы меня, Молодые боги? Если это в ваших силах, помогите нам добраться до Анвар-тенга».

Огни костров виднелись уже совсем близко, перестук копыт отсчитывал мгновения перед столкновением с рядами неприятеля. Каландрилл скакал с мечом в руке, понимая, что, если Молодые боги или вазирь-нарумасу не придут к ним на помощь, они погибнут здесь, у стен Анвар-тенга. Воздух вонял гниющей плотью.

Они приближались к вражеским кострам. До ушей их уже долетал шум лагеря противника. Брахт крикнул:

— В галоп! Гони во всю мочь, — и отпустил поводья.

…Вдруг к бешеной скачке их присоединился еще один конь. Он был без всадника. Огромный, намного крупнее вороного жеребца кернийца, с иссиня-черной шкурой. Звездный свет переливался на ней так, словно конь этот был не из плоти, а из другой субстанции. Глаза его яростно вращались в орбитах, копыта выбивали из земли искры, но не производили ни малейшего звука. Конь обогнал их, словно заманивая в безумную гонку, увлекая за собой смертных животных. И копыта их уже более не касались земли, они мчались по воздуху, не встречая преград, налагаемых физическим существованием.