— Это мы знаем, — сухо заметил Брахт через плечо.

— Может, удастся натравить одного на другого. — Очен замолчал. Лестница, начинавшаяся за дверью, резко поворачивала в сторону, опускаясь все ниже и ниже под Анвар-тенг. — «Один из них, не желая того, может помочь вам».

— Как? — спросил Каландрилл.

— Не ведаю, — вздохнул Очен, — только с первого момента, как увидел Ценнайру, я почувствовал в ней некое предназначение. Что еще сказала Киама? Да, вот: «Вам понадобится также и сила, коей обладает один из вас, хотя выражает она себя посредством другого».

— У меня есть меч, — задумчиво пробормотал Каландрилл, — и та сила, о которой ты говоришь, заключена в мече.

— А в венах Брахта течет сок Ахрда, — заметила Катя. — Может, речь об этом?

Очен покачал головой.

— Возможно, но в Ценнайре тоже заключена сила. Та, которой снабдил ее Аномиус, и, хоть и небольшие знания магии.

Перед ними выросла еще одна дверь, которую также открыли семеро вазирь-нарумасу. Пока они произносили заклятия, Ценнайра сказала:

— Во мне есть сила зомби, но какой в ней смысл там, куда мы идем? А магия?.. Я знаю заклятия, которым научил меня Аномиус, могу переноситься из одного места в другое и приводить в действие зеркало. Больше ничего.

— Время, время, — пробормотал Очен. — И почему я раньше об этом не подумал?..

— Больше у тебя времени нет, — заявил Каландрилл, следуя за Зеду по круто уходящей вниз лестнице в бледном свете, излучаемом его магией. — Мы спускаемся в самое сердце мира.

— Этого должно хватить, — пробормотал Очен. — Сила в тебе и меч; сок Ахрда в венах Брахта; заклятия, кои знает Ценнайра. Зеркало у тебя, Катя?

— Да, — подтвердила вануйка, едва сдерживая смех, несмотря на все напряжение. — Ты только что спрашивал. Потерять его я еще не успела.

— Прости. — Очен помотал головой.

Лестница вывела еще в одно помещение, вырубленное в скале, на которой стоял Анвар-тенг. Здесь имелась только одна дверь, та, через которую они вошли. И единственным источником света служил тот, который излучала магия Зеду. Когда глаза Каландрилла привыкли к темноте, он понял, что вместо второй двери здесь находились врата. Маленькое помещение имело форму куба. От такого количества людей стало тесно. Противоположная от двери стена была украшена магическими знаками, и они словно вибрировали под невиданным давлением, исходившим из невиданных мест. Прямо посредине стены стоял простой камень, из пор коего исходила миазма, сцепившаяся с окружавшим колдовством в борьбе за освобождение, за то, чтобы проникнуть в мир смертных.

Зеду объявил:

— Вот врата. Ради них был построен Анвар-тенг, дабы держать их вечно закрытыми.

— Жаль, что вам не удалось их уберечь, — заметил Брахт.

— Может, откроете? — предложил Каландрилл. — И пропустите нас?

Зеду кивнул. Каландрилл взял Ценнайру за руку и сказал:

— Но прежде у меня к вам просьба.

Вазирь-нарумасу тоже кивнули, и один из них произнес:

— Мы сделаем все, что в наших силах.

— Я прошу, чтобы вы, — начал Каландрилл, — если мы вернемся в целости и сохранности, прибегли ко всему своему оккультному мастерству и вернули Ценнайре ее сердце. Вы знаете, что она зомби. Если нет, Очен вам все расскажет. Я прошу вас сделать ее смертной.

Как и Очен, Зеду заколебался и, посмотрев на Ценнайру, спросил:

— Ты этого желаешь?

— Да, — сказала она. — Если мы вернемся и если это в вашей силе.

— То, чего ты просишь, сделать нелегко, — предупредил Зеду, — если вообще возможно. В случае неудачи появится опасность… Тебе лучше оставаться тем, кто ты есть.

— Нет, — твердо заявила Ценнайра и крепче сжала Каландриллу руку. — Я хочу свое сердце, я хочу стать смертной, чем бы мне это ни грозило.

— Как пожелаешь, — Зеду кивнул. — Если вы вернетесь живыми и невредимыми, обещаю: мы попробуем.

Ответ прозвучал не так уверенно, как хотелось бы Каландриллу, и ему показалось, что сомнение набежало на лицо Зеду, но времени на расспросы не оставалось.

— Что ж, пора в бой, если ты нас пропустишь, — сказал он и расчехлил меч.

Затем привлек к себе Ценнайру, Брахт и Катя с обнаженными клинками пододвинулись друг к другу.

Очен медленно проговорил:

— Да пребудет с вами Хоруль, мужественные друзья мои. Я буду ждать вашего возвращения.

Каландрилл хмуро улыбнулся, а Зеду и вазирь-нарумасу начали речитативом распевать заклинания.

По мере того как песнопение их становилось громче, знаки вспыхнули ярче, а запах миндаля усилился. Камень, стоявший у стены, начал расплавляться, исчезать, обнажая наводящую ужас зияющую тьму. Меч в руках Каландрилла поблескивал, как живое существо. Из черной пасти в ноздри им ударило омерзительное дыхание, трупный запах. Каландрилл покосил глазом на товарищей — все были полны решимости. Он сделал шаг вперед, в неизвестность, за камень, за предел смертного мира. Тьма манила к себе; она походила на утробу, жаждущую переварить его. Комната, Очен, вазирь-нарумасу — все осталось позади. Он услышал голос Брахта:

— Так чего мы стоим? Идем драться с Рхыфамуном.

Каландрилл рассмеялся и ступил в зияющую пустоту.

Эти совсем не походили на ворота в Тезин-Даре. Тогда пребывание меж двух миров, обычным и оккультным, кончилось, к счастью для них, очень быстро. Здесь же все обстояло иначе: переход казался падением в водоворот немыслимых красок, погружением в огонь, кипевий ярко-красной и бордовой, пунцовой и карминной кровью, словно их проглотил огромный зверь, существо нематериальное, по чьей глотке теперь они неслись как мелкие микробы. И еще стояла жара — ревущая, пульсирующая жара, высасывавшая воздух из разрывающихся легких, проникавшая в иссушенные глотки огнем, растоплявшая мягкую ткань глаз, пожиравшая органы, коих касались языки пламени. Летящих вниз окружал смрад разлагающейся плоти, всепроникающий, невыносимый для ноздрей, заставлявший слезиться глаза. В этой агонии провала и перехода время перестало существовать: было только вечное сейчас… страдание, навязанное им в воротах.

Затем появилась боль — боль известная, когда обожженная плоть касается льда. Неожиданно под ними оказался твердый холод. Морозный воздух ударил им в лицо; огонь и пламя были вытеснены бесконечной бело-черной стужей, кружившей хоровод и коловшей их милиардами игл.

Каландрилл со стоном попытался выпрямиться, опираясь на меч, как на костыль. Голова у него шла кругом. Натруженные мускулы грозили отказать в любой момент, бросить его одного, беспомощного, как ребенка. Поддерживала его только сила воли. Он медленно повернул голову, к нему постепенно возвращалась способность видеть. Сам воздух вокруг был белым с вкраплением черного. Каландрилл сделал несколько глубоких вздохов, и губы его, язык и горло обжег ледяной холод. Осторожно оглянувшись, он не увидел ничего, кроме белизны и темноты. Он посмотрел в другую сторону — Ценнайра неуверенно поднималась на ноги; ее иссиня-черные волосы были припорошены белым. Каландрилл протянул ей руку, хотя сам нуждался сейчас в поддержке, ибо Ценнайра еще обладала сверхъестественной силой. Несколько мгновений они стояли, прижимаясь друг к другу, а потом пошли к Брахту и Кате, также с трудом поднимавшимся на ноги. Все четверо порадовались, что прошли через ворота, но затем на них навалилась жестокая реальность. Они дрожали от холода, каждый вдох давался с неимоверным трудом.