Таунсенд смирился с неизбежностью осады, полагая, что она будет краткосрочной. Остатки Индийской армии, выжившей в Салман-Паке, вместе с гарнизоном Эль-Кута насчитывали 11 600 строевых и 3350 нестроевых солдат, а имевшихся запасов продовольствия должно было хватить на 60 дней. Таунсенд был уверен, что его войска смогут выдержать несколько недель осады до прибытия в январе обещанного подкрепления, которое позволит им прорвать осаду и продолжить завоевание Ирака.

Авангард османской армии Нуреттин-бея подошел к Эль-Куту 5 декабря. Войска начали занимать позиции вокруг города, и к 8 декабря он был полностью окружен. После года непрерывных отступлений под натиском британо-индийских сил османам удалось переломить ход военной кампании в Месопотамии. Под священным знаменем Али, развевавшимся над Тигром, османская армия предвкушала близкую победу над захватчиками.

С момента вступления Османской империи в мировую войну Британия и Франция рассматривали ее как самое слабое звено в альянсе Центральных держав. Военные стратеги в Уайтхолле рассчитывали на то, что быстрый разгром Османской империи даст толчок решительному прорыву, который силам Антанты никак не удавалось совершить на Западном фронте. Череда поражений османской армии в первые шесть месяцев войны укрепила это мнение. Корабли союзников безнаказанно атаковали османское побережье, британцы с относительной легкостью захватили провинцию Басра, а кампании, предпринятые османской армией на Кавказе и Синайском полуострове, завершились полным провалом.

Поворотным пунктом стала Дарданелльская кампания. Османы сумели удержать свои позиции под мощным напором союзнических сил и, более того, принудили их к унизительной эвакуации. Внезапно британцы были вынуждены перейти к обороне, уступая свои территории под натиском османской армии. Турецкие войска вторглись в британский протекторат в южном Йемене и создали угрозу для важнейшего стратегического порта Аден. Ливийские племена под командованием османских офицеров потеснили британцев на западной границе Египта, взяв под контроль 200 км береговой линии. А в Месопотамии Нуреттин-бей со своей армией осадил целую британскую дивизию в городе Эль-Кут.

Ни один из этих успехов османской армии сам по себе не представлял серьезной угрозы для держав Антанты. Британцы были уверены, что, в конечном итоге, разгромят арабские племена в Йемене и на западе Египта. Осаду Эль-Кута они рассматривали как досадную задержку перед неизбежным завоеванием Багдада. Гораздо больше их заботило то, как поражение на Галлиполийском полуострове и неудачи в Йемене, Ливии и Месопотамии повлияют на их репутацию в мусульманском мире в целом. Они не сомневались, что немецкие пропагандисты, работающие на Ближнем Востоке и в Южной Азии, не преминут сыграть на этих османских победах, и отчаянно боялись столкнуться с религиозным фанатизмом на фронтах и мусульманскими восстаниями в колониях. В некотором смысле британцы и немцы придавали призыву османского султана к джихаду куда больше значения, чем сами мусульмане по всему Ближнему Востоку, в Северной Африке и Южной Азии[378].

Чтобы устранить угрозу джихада, которая, как им казалось, нависала над ними дамокловым мечом, британцы считали необходимым подтвердить свое превосходство над османами — вернув утраченные территории, прорвав осаду Эль-Кута и продолжив завоевания в османских землях. Им нужно было любой ценой больше не дать османам победить.

Между тем на фоне упорного противостояния на Западном фронте у британцев было не так много ресурсов, чтобы переломить ситуацию на Ближнем Востоке. В феврале 1916 года Германия начала новую крупную наступательную операцию против французских сил под Верденом. По словам начальника немецкого генерального штаба генерала Эриха фон Фалькенхайна, это была «война на истощение». Ее задачей было не столько взять Верден, сколько максимально обескровить французскую армию в ходе обороны города. Подвергаясь мощнейшему артиллерийскому обстрелу, интенсивность которого на некоторых участках фронта достигала 40 снарядов в минуту, французы десять месяцев сдерживали немецкие войска. К тому моменту, когда в декабре 1916 года немцы отказались от планов дальнейшего наступления, они понесли почти такие же тяжелые потери, как и французы, — 337 000 против 377 000 убитыми и ранеными соответственно. Чтобы не дать немцам возможность совершить решающий прорыв, который обеспечил бы им победу на Западном фронте, британцы вынуждены были сосредоточить свои основные силы во Франции для помощи союзнику.

Таким образом, Париж и Лондон стояли перед дилеммой: с одной стороны, им нельзя было позволить османам одержать очередную крупную победу, способную разжечь пламя джихада в войсках и колониях союзников по Антанте; с другой — им нужно было решить эту задачу, не перебрасывая войска с Западного фронта, где фактически решался исход войны. Эта дилемма обрекла их в Эль-Куте на очередной провал.

С первых же дней защитники Эль-Кута ощутили на себе все опасности и тяготы осады. Они чувствовали себя как пресловутая рыба в бочке. «Турки поливали нас градом снарядов, — вспоминал младший офицер Дж. Хивуд из Оксфордширского и Бакингемширского легкого пехотного полка. — На более близком расстоянии они сметали все живое сплошным пулеметным огнем. А со стороны реки нас держали под постоянным прицелом снайперы». Пока британцы под непрекращающимся огнем пытались углубить свои траншеи, турки приблизили свои окопы к британским позициям на расстояние всего в сотню метров. «В первые недели турки не предпринимали массированных атак, но они подошли очень близко к нашим позициям и иногда устраивали нам кошмарные ночи, совершая вылазки к нашим траншеям», — признавался Хивуд[379].

Командующий 6-й турецкой армией фельдмаршал барон Кольмар фон дер Гольц лично прибыл на фронт под Эль-Кутом, чтобы встретиться с Нуреттин-беем и обсудить с ним дальнейшую стратегию. Двое командиров кардинально разошлись во мнениях. Нуреттин, воинственный боевой генерал, хотел взять Эль-Кут штурмом и разгромить британцев в открытом бою. Гольц же желал уберечь войска от лишних потерь и выступал за продолжение блокады до тех пор, пока у британцев не кончатся запасы боеприпасов и еды и они не сдадутся по собственной воле. Поскольку они так и не смогли прийти к соглашению, Нуреттин просто дождался, когда Гольц уедет инспектировать другие участки персидского фронта, и бросил свои войска в бой[380].