Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы возвращаемся, Джиа идет в душ, и я знаю, что она интересуется, не собираюсь ли я присоединиться к ней. Это кажется очевидным, после того поцелуя в воде. Но я остаюсь в стороне и жду. В ее глазах мелькает разочарование, и я понимаю, о чем она думает — о том, что я пересматриваю свое очевидное изменение настроения теперь, когда мы вернулись сюда. Но это совсем не так.
Сегодня вечером, я думаю, между нами все может быть по-другому. И я хочу сделать это правильно, если эта ночь будет именно такой.
Если я собираюсь попытаться дать ей все, то хочу начать именно так, как сделал бы это с самого начала.
21
ДЖИА
Пока я принимаю душ, смывая с себя песок, соль и солнцезащитный крем, оставшиеся после нашего дня, то думаю, что это был хороший день. Даже идеальный, если учесть, чего я ожидала, а ожидала я не так уж много. Я вообще не позволяла себе ожидать многого. Я наполовину думала, что Сальваторе придумает какой-нибудь предлог, чтобы отвязаться, какую-нибудь причину, почему работа имеет приоритет, и прочтет мне лекцию о важности обеспечения моей безопасности, прежде чем снова оставить меня на произвол судьбы.
Но он вовсе не сделал этого. Вместо этого он дал мне именно то, о чем я просила. Все, и даже больше, когда я вспоминаю тот поцелуй.
Наш первый поцелуй со дня свадьбы.
При воспоминании о поцелуе на рынке, а потом еще раз в воде у меня по коже бегут мурашки, несмотря на жару в душе. Он настолько отличался от того, как он поцеловал меня в день свадьбы, что я не могу сравнивать их. Это было…
Это было так, как я всегда мечтала, чтобы меня поцеловали.
Но потом мы вернулись, и он не пошел за мной в душ. Казалось, что все возвращается на круги своя. А я этого не хочу. Не после того, как мне удалось увидеть, какими все может быть, и что у нас может быть, если Сальваторе снова не закроется от меня.
День еще не закончился, напоминаю я себе, выходя из душа и вытираясь насухо, заплетая мокрые волосы в косу, прежде чем влезть в купленное ранее платье из канареечно-желтого шелка. Оно на тонких бретельках и с вырезом, излишки ткани образуют мягкие, драпирующиеся складки в области декольте. Оно прекрасно сидит на мне, разрезы по обеим сторонам до бедер, и идеально подходит для танцев, если я смогу убедить Сальваторе пойти со мной сегодня вечером.
Я надеваю серьги-ракушки и выхожу к нему.
— Моя очередь? — Сальваторе улыбается мне, вставая с места, где он сидел на одном из шезлонгов. — Я позвонил и попросил их принести нам сегодня легкий ужин. В конце концов, ты сказала, что все еще хочешь пойти потанцевать.
Моментально мое настроение улучшилось.
— Я сомневалась, захочешь ли ты еще это сделать.
— Почему бы и нет? Ты сказала, что хочешь, и сегодня все было направлено на то, чтобы сделать тебя счастливой. — Улыбка все еще задерживается на его губах, и у меня возникает желание сделать шаг вперед и поцеловать его. Но я хочу, чтобы он был единственным, кто делает шаги, еще немного. Я хочу узнать, как далеко он позволит зайти своим границам.
— Я с нетерпением жду этого. — Я замечаю, как его взгляд скользит по мне, прежде чем он уходит, оглядывая новое платье.
— Ты прекрасно выглядишь, — мягко говорит Сальваторе, задерживаясь на мгновение. А затем он исчезает на вилле, чтобы пойти и подготовиться к вечеру.
Сердце трепещет в груди, и я прижимаю к нему руку, опускаясь в шезлонг. Кажется, что все меняется очень быстро, что все, чего я хотела, вот-вот произойдет. Я боюсь надеяться на это, боюсь думать, что у нас есть шанс на счастье. Еще недавно я была уверена, что счастье с Сальваторе невозможно. Но я вижу в нем другую сторону. Готовность попытаться найти золотую середину. В нем есть и светлая сторона — возможность того, что он может быть человеком, готовым отпустить себя и повеселиться. Может быть, ему просто нужен кто-то, кто выведет его на чистую воду, кто подтолкнет его именно к этому, даст повод расслабиться. Возможно, раньше ему никто не давал для этого повода.
Я представляю, насколько сильно мой отец полагался на него. Мне приходит в голову, как сильно это давило на него и как сильно до сих пор давит, после его смерти, когда вся его империя теперь лежит на плечах Сальваторе. И я чувствую укол вины за то, что обвинила его в предательстве моего отца. Если то, что Сальваторе рассказал мне о Братве, правда, то он поступил как раз наоборот. Я до сих пор не знаю, что из этого правда. Но после сегодняшнего дня мне захотелось дать Сальваторе шанс. Я с нетерпением жду конца вечера.
Ужин доставляют, пока Сальваторе еще в душе: салаты и коктейль из креветок, тарелка охлажденных устриц и белое вино. Я наливаю себе бокал, ожидая, пока он выйдет, и, когда слышу, как открывается стеклянная дверь, чувствую, как в жилах закипает предвкушение.
Сегодняшний вечер будет другим. Я уверена в этом.
Сальваторе одет в ту одежду, которую я уже привыкла видеть на нем. Мой взгляд то и дело возвращается к расстегнутой рубашке, а пальцы покалывает от желания провести ими по его груди. Я представляю, как зацепляю пальцем тонкую золотую цепочку на его шее, притягиваю его ближе для поцелуя, чувствую, как его твердое тело прижимается к моему. Я прикусываю губу, чтобы не выдать себя, и Сальваторе поднимает на меня одну бровь.
— Ты в порядке, милая?
Милая. Звук ласкового слова испугал меня. Это не то, к чему я привыкла. Но я не возражаю. Мне нравится, как оно звучит, когда он говорит это вот так, без раздражения, его голос мягче, чем я привыкла. Как будто он наслаждается разговором.
— Я в порядке. Просто думаю.
— О чем? — Сальваторе откусывает кусочек салата и смотрит на меня с, кажется, неподдельным любопытством. Но я не собираюсь рассказывать ему, что на самом деле происходило в моей голове только что.
Он отвергал меня слишком много раз, чтобы я могла вот так просто снова выставлять
