— Это ты пришел сюда в гости, — вспылил Ильяс, — я а пришел к единоверцам! И мне непонятно, зачем ты пришел сюда, ты же атеист, русский…

— Ты плохо знаешь Коран, — ответил Расим, — на Ифтар приглашают не только мусульман, но и представителей других конфессий, если они являются друзьями или коллегами мусульман. Но в данном случае я приглашен как человек, принадлежащий к этнической группе, традиционной религией которой было мусульманство.

— Расим, не болтай ерунду! — сказал Ильяс. — Давай проведем тест, посчитай вслух машины возле Приорбанка.

— Одна, две, три, — начал считать Расим, не понимая подвоха, — четыре… Дальше считать?

— Уже не надо, — ответил Ильяс, — ты выдал себя с головой.

— Я выдал себя?

— Ну да. Вот как бы посчитал эти машины я, — сказал Ильяс, — бер, ике, эч, дурт…

— Что это?

— Счет на татарском языке. Дело в том, что человек может знать множество языков и даже выдавать один из них за родной. Но считает он подсознательно на том, на котором видит сны. Так что ты можешь выдавать себя за татарина, но на самом деле ты — русский человек с частью татарской крови… Хотя чистых русских давно нет.

— Слушай ты, чистокровка! Если бы ты сказал мне это до нашей с тобой встречи в библиотеке, я бы тебе поверил. Но я в отличие от тебя за это время не только перебрал много источников, но и поставил это дело на научную основу. Когда нацменьшинства в России или Беларуси утверждают, что “нет чистых русских”, “все перемешались”, они противоречат самим себе. Скорее всего, нет чистых инородцев. Русские в последнюю тысячу лет в местах своего исконного проживания всегда были в большинстве. И в этом случае, при смешивании, больше размывались этнические начала инородцев, а не русских. Хотя в среде элит этот процесс был более глубоким. Таким образом, антропологически русские более однородный народ, чем, скажем, немцы, итальянцы, французы, англичане. И ты можешь надувать щеки, говоря об этом тем, кто не ориентируется в предмете спора. Для меня же ты просто болтун и демагог.

— Правильно, — сказал Ильяс, — я демагог, что в переводе с греческого на русский означает — водитель народа…

— Расим, — раздался голос Ухналева, — иди к нам.

Расим вошел в комнату и сел на диван. Три пары глаз смотрели на него по-иному, чем обычно. Возникла паузу, которую прервал Виктор Сергеевич.

— Все, что рождается, умирает… — сказал он, обращаясь к Расиму.

— Витя, без длинных вступлений, — перебил его Ухналев.

— Все, что появляется, исчезает, — продолжал Виктор Сергеевич. — Наверное, пришла пора и нам завершать операцию.

— Тем более, что ты стал терять чувство опасности, — сказал Ухналев, как можно мягче.

— Откуда вы знаете? — спросил Расим.

Ухналев усмехнулся.

— Мы только что прослушали твою полемику с резидентом на вашей последней встрече. Ты стал терять чувство меры в споре с руководителем. Зачем ты вспомнил этого генерала К., ведь, возможно, этот контакт Эрдемир тщательно скрывал.

— Он его скрывал, — подтвердил Виктор Сергеевич. — Это козе понятно. Ты помнишь, Расим, как мы разбирали с тобой вербовочную ситуацию и обратили внимание на жизненное кредо Эрдемира о том, что «страх — единственный стимул в управлении человеком. Ничто другое не может с ним сравниться». Ты открыто стал издеваться над ним, показывая, что ты его не боишься.

— Расим, — сказал Ухналев, — то, что мы прослушали, не есть разговор резидента-раиса с агентом-подчиненным. Это разговор двух приятелей, один из которых понимает слабости другого. А тот другой начинает чувствовать это.

— И что это значит? — спросил Расим.

— Это значит: операцию пора завершать.

Отправив Расима домой, троица профессионалов от разведки и контрразведки придвинулась ближе к журнальному столику, а Ухналев сказал:

— Прежде чем мы начнем планировать следующий этап операции, я хотел бы обсудить принятое решение. Не опоздали ли мы с завершением операции? Мне кажется, «резак» стал предъявлять претензии к «нашему другу» и вполне справедливые.

— Ты полагаешь, — сказал Виктор Сергеевич, — что он, таким образом, пытается прекратить контакты?

— Нет, — сказал Корбалевич, — это всего лишь очередная проверка. Мы четко отслеживаем обстановку. У него нет агентуры, более эффективно работающей, чем «наш друг».

— Жаль, что игру нужно будет свернуть, — сказал Виктор Сергеевич.

— Нечего жалеть, ради этого, отчасти, все и затевалось, — сказал Ухналев.

— Разве только для этого? — ответил Виктор Сергеевич. — Ты же знаешь, Валера, что такие операции проводятся не только для того, чтобы скомпрометировать визави или снизить его активность, но и для того, чтобы изучать его инструментарий, методы работы…

— Коллеги, — перебил их рассуждения Корбалевич, — у меня мало времени, давайте ближе к делу. Из большого количества заданий, который давал «резак» «нашему другу», на состав преступления тянут только манипуляции с чаем и лекарствами.

— А как же такие поручения, как отследить путь авиаполка с правом ношения ракет средней дальности? Плюс приискание мелкомасштабных карт. Ведь это чистейшей воды шпионаж! — сказал Ухналев.

— Витя, — ответил ему Виктор Сергеевич, — ты забыл, что в данном случае нет объекта преступления[36]. Карты были бытовые, и эксперты Каморканы это выявили, а полк был российским. И любой адвокат использует этот фактор для того, чтобы развалить обвинение в суде.

— Хорошо, — сказал Корбалевич, — давайте сосредоточимся на манипуляциях с лекарствами и чаем. Есть ли там то, что называется объектом преступления?

— Безусловно, — ответил Виктор Сергеевич. — Смотрите внимательно. Здесь не только существует объект преступления, но и явное использование «резаком» служебного положения в интересах семьи.

— Это с чаем, — сказал Ухналев, — а с лекарствами, он вообще вышел за пределы интересов семейного клана. Таким образом, наш Эрдемир скомпрометирован на двух уровнях. Во-первых, он использовал государственные возможности, чтобы продавать чай с высоким содержанием тяжелых металлов, который не продается в Европе. И за эти действия его не погладит по головке его государство, которое послало его сюда.

— А во-вторых, — продолжил Виктор Сергеевич, — он поставлял в Чернобыльскую зону лекарства с просроченными сроками действия, решая этим задачу утилизации отходов и получая при этом мзду от заказчиков.

— За это его не погладит по головке тесть, который вложил в него немало средств, чтобы тот продвигал и защищал его интересы, а не свои, — сказал Корбалевич.