Эйтан никогда не связывал себя нормами политкорректности. В ответ на забрасывание палестинцами камнями израильтян на Западном берегу, он предложил кнессету построить как можно больше израильских поселений, чтобы арабы «могли только бегать вокруг, как бешеные пауки в банке». Одним из первых его действий на посту начальника Генерального штаба было снятие судимости с двух офицеров Армии обороны Израиля. Одним из них был Y., военный следователь, у которого в результате жестких допросов умерли два палестинца, подозреваемые в терроризме, в том числе участвовавший в атаке на Найроби. Другим был лейтенант Даниель Пинто, который пытал и застрелил двух арабских пленников во время операции «Литани», а затем бросил их тела в колодец[606].

Медведеподобный и очень немногословный, Эйтан обратился к морским коммандос на их базе в Атлите вскорости после занятия поста начальника Генерального штаба. «Вы, морские спецназовцы флотилии 13, похожи на причиндалы священника, – сказал он. – Ими не пользуются, но иметь их все равно приятно»[607]. Он сделал небольшую паузу и осмотрел всех собравшихся, чтобы удостовериться, что все смеются его грубой шутке. Потом сразу стал серьезным, откашлялся и произнес главное: «Все это сейчас изменится».

Флотилия 13 была создана в 1949 году как секретное спецподразделение для тайных операций и ликвидаций с использованием морского пространства. Девиз, сочиненный основателями отряда, соответствовал этому духу: «Как летучая мышь, нападающая из темноты; как лезвие меча, рассекающее тишину; как грохот от взрыва гранаты, раскатывающийся подобно грому». Эмблемой подразделения стали крылья летучей мыши на фоне Израиля. Восемнадцатимесячная боевая подготовка коммандос по своей сложности была сопоставима с подготовкой спецназовцев «Сайерет Маткаль», если не сложнее. На ее завершающем этапе моряки тоже проходят адскую симуляцию попадания в плен.

Между 1978 и 1980 годами флотилия 13 осуществила 23 рейда против ООП на ливанской территории или в море[608]. В ходе этих операций было убито около 130 вражеских боевиков, сотни были ранены, уничтожено множество складов с оружием и боеприпасами. Некоторые операции флотилии были нацелены на ликвидацию целых террористических отрядов, готовившихся к рейдам внутрь Израиля. Другие были направлены против конкретных людей, особенно из окружения Абу Джихада.

Под руководством Эйтана начали меняться принципы действий соединения. Например, в ходе операции против старшего полевого командира Абу Джихада – Азми Зраира, который нес ответственность за многочисленные атаки против израильтян, включая атаку на отель Savoy на Прибрежном шоссе, «Румменигге» и его сеть источников установили, что Азми руководил своими акциями из лагеря беженцев в порту Тира и регулярно встречался со своим помощником в прибрежном кафе.

5 августа 1980 года коммандос должны были отправиться на резиновых лодках к ливанскому побережью, остановиться в километре от него, проплыть это расстояние до волнолома под водой и уже с волнолома расстрелять из снайперских винтовок Зраира и его помощника. На последнем инструктаже Эйтан приказал своим людям заминировать волнолом, чтобы помешать любым попыткам врага преследовать бойцов флотилии 13.

Ами Аялон, командир флотилии 13, возразил: «Я сказал ему “Господин начальник Генерального штаба, мы не будем минировать волнолом, – вспоминал Аялон, – ведь туда могут прийти дети или, например, влюбленные парочки”». Но «Рафуль» настаивал. Он даже не потрудился как-то оправдать свой приказ[609].

Затем Эйтан пошел еще дальше: «После того как вы убьете Зраира, обстреляйте из автоматов весь пирс, чтобы убедиться, что никто вам не ответит».

«Я сказал ему “Послушайте, где здесь логика? – продолжал Аялон. – Кого мы польем огнем? Всех гражданских, которые там будут? Зачем тогда вообще посылать нас, чтобы точечно кого-то убить? Отправьте ВВС. Они сбросят на пирс однотонную бомбу, и дело будет сделано”».

В конечном счете приказы Эйтана не понадобились: в день намеченной атаки подразделения АОИ ответили на ракетные обстрелы из Ливана артиллерийским огнем по лагерю беженцев в Тире. Из-за возникшей паники никто, конечно, в прибрежное кафе не пришел[610].

Спор между Аялоном и Эйтаном возник из-за новых и сомнительных реалий, которые создала активность Израиля в Ливане. Когда «Моссад» работал по целям из числа членов ООП в Европе, он строго следовал линии на избежание нанесения ущерба невинным людям. Немало планов таких акций было отменено из-за того, что под угрозой могли оказаться жизнь и здоровье гражданских лиц. Однако в тех случаях, когда цели находились во вражеских странах, а под «невинными людьми» подразумевались арабы, решения по проведению акций стали приниматься быстрее. Кроме того, все операции «Моссада» должны были утверждаться гражданским политически ответственным лицом – премьер-министром, который обычно участвовал в планировании мероприятий. Что же касается Армии обороны Израиля, только некоторые ее операции требовали утверждения на политическом уровне и лишь после того, как они уже были согласованы в АОИ. Даже при этом утверждал операцию министр обороны, а не премьер-министр. Вторжения в Ливан рассматривались как военные операции – а на войне разрешается многое, особенно на арабской территории. Вопрос о сопутствующих жертвах становился менее важным.