Лия не сводила жесткого взгляда с лица головореза.

– Так вы хотите рискнуть своей жизнью в надежде на это? Кто-нибудь в театре наверняка слышал шум. Не удивлюсь, если даже кто-то видел, как нас увозят.

– Тогда почему никто не спешит вам на помощь? – осклабился сэр Нейтан и с силой ударил ее по лицу.

Лия покачнулась и ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть.

– Убери от нее руки, мерзавец! – закричала Эми, пытаясь вырваться, но громилы так ее тряхнули, что она бессильно обмякла в их руках.

Лия, потирая подбородок, метнула на Прудо ненавидящий взгляд.

– Вы об этом пожалеете.

– Сомневаюсь. – Баронет хмуро взглянул на громил. – Вы в полной безопасности. А теперь отведите вот эту вниз: миссис Грейс хочет ее подготовить. – Он кивнул на Эми, и когда повернулся к несчастной девушке, на лице его расплылась безумная ухмылка. – За тебя дадут самую высокую цену, дорогуша, и покупатель сделает с тобой все, что захочет. Миссис Грейс собрала сегодня вечером весьма занятных покупателей: мужчин с довольно необычными вкусами. Уверен, ты найдешь… много нового для себя.

– Не забудьте, что я вам сказала! – крикнула Лия, когда громилы потащили сопротивляющуюся Эми из комнаты.

Дверь захлопнулась, и Лия осталась наедине с самым жестоким человеком из всех, кого она встречала в жизни. Когда Прудо запер дверь и спрятал ключ в жилетный карман, ей пришлось до боли закусить губу, чтобы справиться с паническим страхом.

– Ты уничтожила меня, тупая стерва. – Глаза Прудо полыхнули ненавистью. – Ты и твое чертово семейство. Из-за вас мне придется покинуть Англию.

– Я не понимаю вас…

– Я по уши в долгах, и большую часть задолжал этому дьяволу Стилу, твоему кузену, – добавил он с кривой усмешкой. – Он скупил мои векселя, а Доминик Хантер подлил яду, наговорив обо мне с три короба. Меня выставили из всех клубов, за мной гоняются кредиторы, и теперь мне придется уехать из страны.

Пока он говорил, Лия крохотными шажками пятилась, огибая кровать. В ее мозгу забрезжила смутная идея.

– Но Эми не виновата в ваших несчастьях. Вам ни к чему вымещать злость на ней.

– Если бы она подчинилась моим приказам, ничего этого не случилось бы. – Лицо Прудо исказила уродливая гримаса ярости. – Это она во всем виновата! Кто бы ни купил эту тварь, надеюсь, он разорвет ее на части.

– Вы настоящее чудовище! – с горячностью воскликнула Лия. – И я надеюсь, мой жених разорвет на части вас.

Прудо презрительно фыркнул и попытался обойти кровать, чтобы добраться до девушки.

– Лендейл никогда ничего не узнает. Ты исчезнешь, как облачко дыма, и о тебе вскоре забудут. В конце концов, ты всего лишь шлюха, как и твоя мать.

Лия не стала тратить силы на поиски ответа, оставив без внимания оскорбления. Она готовилась дать мерзавцу отпор и собиралась с духом.

Баронет обогнул кровать и тотчас бросился к девушке. Она попыталась увернуться, но тот оказался на удивление проворным, сбил ее с ног и швырнул на кровать. Лия неловко распласталась на краю грязного матраса, ноги ее, лишившись опоры, беспомощно свесились вниз. Прудо попытался затащить ее на кровать, но Лия, собравшись с силами, обрушилась на него и увлекла на пол. От удара о половицы спину ее пронзила боль.

– Так даже лучше, – прошипел, словно змей, Нейтан. – Пол тоже подойдет.

Он вцепился пятерней в ее корсаж, грубо дернул, и ткань с громким треском разорвалась. Прудо навалился на свою жертву, но ей удалось извернуться. Голова и плечи ее скрылись под высокой кроватью, и баронет, неуклюже плюхнувшись ей на ноги, прорычал:

– Лежи смирно, черт тебя подери!

Он дернул ее к себе, схватил за горло и принялся душить. Лия яростно отбивалась. Его восставшая плоть вжималась ей в живот, мерзкая рожа нависала над ней, едва не касаясь ее лица. Лия чувствовала на щеках его жаркое смрадное дыхание, влажные губы кривились в жестокой ухмылке.

Лия высвободила руку, намереваясь вцепиться ногтями в это ненавистное лицо, и задела ночной горшок. Решение пришло мгновенно. Ухватившись за край, она подтянула горшок поближе, нащупала ручку, и когда Прудо вытащил ее из-под кровати и задрал юбку, обрушила тяжелую посудину на голову.

Послышался тошнотворный глухой стук, и тело баронета обмякло. Лия огромным усилием стряхнула его с себя, и Прудо со стонами и проклятиями перекатился на бок.

Лия поняла, что придется закончить начатое.

– Ах ты, тварь! – сдавленно прохрипел Прудо, пытаясь сесть. – Я перережу тебе чертово горло.

С отчаянным усилием Лия взобралась на кровать, перекатилась через нее, спрыгнула на пол и, схватив шаткий стул, бросилась к насильнику.

Тот уже успел встать на четвереньки, но Лия занесла стул высоко над головой и с силой опустила. Когда Прудо снова рухнул на пол, она подняла тяжелый ночной горшок и ударила насильника по затылку. Горшок разлетелся вдребезги, и его смрадное содержимое выплеснулось на негодяя.

Баронет вскрикнул, дернулся и затих.

Лия отшатнулась, пытаясь сдержать тошноту и унять бешено колотившееся сердце. Ноги ее подгибались, и пришлось ухватиться за столбик кровати. Чтобы не вырвало, она зажала нос и несколько мгновений ловила воздух ртом, вдыхала и выдыхала, заставляя себя успокоиться. Баронет, похоже, лишился чувств и больше не представлял угрозы, так что можно бежать на поиски помощи.

Лия осторожно ткнула Прудо носком туфли, но тот никак не отреагировал. Ее замутило при мысли, что она, возможно, убила его, но сейчас ей нужно было думать о другом.

Она собиралась с духом, чтобы перевернуть тело и обыскать карманы в поисках ключа, когда услышала тяжелые шаги в коридоре, а потом и до боли знакомый голос.

– Лия, где ты?

В груди ее словно вспыхнули тысячи солнц. Джек!

– Я здесь! – вскричала она, бросаясь к двери.

Заскрежетала дверная ручка, потом Джек скомандовал:

– Отойди подальше!

Лия едва успела отскочить в сторону, как сорванная с петель дверь распахнулась, и в комнату ворвался Джек. Жилет его измялся, разорванный галстук сбился в сторону, растрепанные волосы стояли дыбом. Он походил на дикаря, но Лия в жизни не видела никого прекраснее.

– Джек! – кинулась она ему на грудь.

Он крепко, словно тисками, сжал ее в объятиях, выдавив из ее легких остатки воздуха, но Лия даже не поморщилась. Джек мог бы тискать ее, как мягкую игрушку, до конца дней, и она не проронила бы ни звука.

– Боже милостивый! Я думал, что опоздал. – Он слегка отстранился, всматриваясь в ее лицо: губы его были сурово сжаты, глаза потемнели от тревоги. – Все в порядке? Он тебя не тронул?

Лия улыбнулась дрожащими губами.

– Оставил несколько синяков и ссадин, но зайти дальше не успел.