небо выглядело совершенно иначе. Точно так же, если разбираться по существу, греческая концепция знаков зодиака и их соотношения с датой рождения не соответствует современной системе летосчисления. Это называется прецессией, или предварением равноденствий: в те времена Солнце находилось не в созвездии Тельца, а в Близнецах. Если ваш день рождения пришелся на 24 сентября, это не означало, что вы Весы, вы были Девой. И еще в зодиакальный круг входило тринадцатое созвездие — Змееносец, которое появлялось между Козерогом и Скорпионом всего на четыре дня.

Почему все перемешалось? Земная ось колеблется. Жизнь совсем не такая стабильная, как нам хотелось бы.

Кэмпбелла Александера выворачивает на ковер в зале суда, потом он долго откашливается и приходит в себя в кабинете судьи.

— Не переживайте, — говорю я, помогая ему сесть. — Худшее позади.

Он держится руками за голову:

— Что случилось?

Амнезия при эпилепсии обычное дело, человек не помнит нескольких мгновений до и после приступа.

— Потеряли сознание. По-моему, это был эпилептический припадок.

Кэмпбелл смотрит на капельницу, которую мы с Цезарем ему поставили.

— Мне это не нужно.

— Еще как нужно. Если вам не ввести спазмолитики, вы снова окажетесь на полу.

Адвокат уступает, прислоняется к спинке дивана и смотрит в потолок:

— Это было ужасно?

— Более-менее, — признаю я.

Он гладит Джаджа по голове — пса невозможно было увести, он неразлучен с хозяином.

— Хороший мальчик. Прости, что я тебя не послушался. — Потом он смотрит на свои брюки — мокрые и вонючие — еще один обычный симптом эпилептического припадка. — Дерьмо!

— Близко к этому. — Я подаю ему брюки от своей формы — их по моей просьбе принесли ребята из отдела. — Нужна помощь?

Он отмахивается и пытается одной рукой снять с себя штаны. Не говоря ни слова, я расстегиваю ему ширинку, помогаю переодеться. Делаю это без единой мысли, точно так же, как снял бы блузку с женщины, которой нужна сердечно-легочная реанимация, но тем не менее чувствую, что вся эта ситуация просто убивает Кэмпбелла.

— Спасибо, — благодарит он и сам старательно застегивает ширинку, не подпуская меня.

Несколько мгновений мы сидим молча.

— Судья знает? — Я не отвечаю, и Кэмпбелл закрывает лицо руками. — Боже! У всех на глазах?

— Давно вы это скрываете?

— С тех пор, как началось. Мне было восемнадцать. Я попал в аварию, и после этого пошло.

— Травма головы?

— Так сказали врачи, — кивает он.

Я складываю руки и зажимаю их между коленями:

— Анна испугалась.

Кэмпбелл трет лоб:

— Она… давала показания.

— Да. Да.

Он смотрит на меня:

— Мне нужно вернуться в зал.

— Пока нет.

Мы оба поворачиваемся на голос Джулии. Она стоит в дверях и смотрит на Кэмпбелла так, будто видит его впервые, и я полагаю, таким она его и правда не видела.

— Пойду проверю, написали ребята отчет или нет, — бормочу я и оставляю их.

Не всегда вещи оказываются такими, как кажутся. К примеру, некоторые звезды на небе выглядят яркими булавочными головками, но стоит приколоть их на стеклышко под микроскопом, и вы обнаружите, что смотрите на сферический куст — миллион звезд, которые невооруженному глазу представляются единым целым. Менее драматический пример — триады вроде альфа Центавра, которая при большом увеличении оказывается двойной звездой с красным карликом поблизости.

В Африке обитает одно племя, у которого есть представление, что источник жизни на Земле — это вторая звезда альфа Центавра, та, которую никто не в состоянии увидеть без мощного телескопа. Только подумайте, греки, австралийские аборигены и равнинные индейцы жили на разных континентах и все, независимо друг от друга, смотрели на семичастный узел Плеяд и верили, что это семь юных дев, которые бегут от какой-то неведомой угрозы.

Делайте с этим что хотите.

Кэмпбелл

Единственная вещь, сравнимая с последствиями эпилептического припадка, — это пробуждение после попойки в общаге: ты выходишь на улицу с гудящей головой, и тебя тут же сбивает грузовик. Но если разобраться, эпилептический припадок, может, и хуже. Я заляпан собственным дерьмом, прицеплен к капельнице и расползаюсь по швам. Тут ко мне подходит Джулия.

— Это припадочная собака, — говорю я.

— Без шуток. — Джулия протягивает руку Джаджу, чтобы тот ее обнюхал, и указывает на диван рядом со мной. — Можно присесть?

— Я не заразный, если ты это имеешь в виду.

— Не это. — Джулия подходит ко мне так близко, что я чувствую исходящее от нее тепло. — Кэмпбелл, почему ты ничего не сказал мне?

— Боже, Джулия, я даже своим родителям ничего не сказал! — Я пытаюсь заглянуть поверх ее плеча в коридор. — Где Анна?

— Сколько это тянется?

Я пробую встать, удается приподнять себя на полдюйма, после чего силы меня покидают.

— Мне нужно вернуться туда.

— Кэмпбелл…

— Некоторое время, — вздыхаю я.

— Некоторое время — это неделя?

— Некоторое время — это за два дня до выпускного в Уилере. — Я смотрю на нее. — В тот день, когда я отвез тебя домой, я хотел только одного — быть с тобой. Родители сказали, что я должен идти на этот дурацкий обед в сельском клубе, я поехал за ними на своей машине, планировал смыться оттуда пораньше и вернуться к твоему дому тем же вечером, но по дороге попал в аварию. Отделался несколькими синяками, правда, ночью у меня случился первый приступ. Тридцать КТ сделали, но врачи так и не могут сказать мне, в чем причина, хотя вполне уверены в одном: мне придется жить с этим до конца дней. — Я делаю глубокий вдох. — Что привело меня к мысли: никому больше этого делать не придется.

— Чего?

— Что ты хочешь от меня услышать, Джулия? Я был недостаточно хорош для тебя. Ты заслуживала большего, чем какой-то чудик, который в любую минут может свалиться в конвульсиях и пустить пену изо рта.

Джулия сидит тихо-тихо.

— Ты мог бы позволить мне самой сделать выбор.

— Что бы это изменило? Неужели ты действительно получала бы удовольствие, охраняя меня, как Джадж, когда это случается, и с радостью подтирала бы за мной до конца дней. — Я качаю головой. — Ты была так чертовски независима. Свободный дух. Я не хотел порабощать тебя.

— Знаешь, если бы у меня был выбор, может, я не провела бы последние пятнадцать лет, думая: что со мной не так?

— Ты? — Я смеюсь. — Посмотри на себя. Ты сногсшибательна, полный нокаут. Ты умнее меня. Ты делаешь карьеру, думаешь о семье и даже, наверное, умеешь сохранять баланс чековой книжки.

— Я одинока, Кэмпбелл, — добавляет Джулия. — Ты думаешь, почему мне пришлось научиться вести себя независимо? Кроме того, я вспыльчива, перетягиваю на себя одеяло во сне,