маленький выступ, венчающий шест. С ловкостью встав на ноги, что было поразительно! она же не имела никакой опоры в воздухе, она совершила вращательное движение вокруг собственной оси, причём её ступни еле помещались на выступе, после чего перевернулась в воздухе и спрыгнула вниз, оказавшись в сетке, которую тот же кряжистый пожилой атлет успел натянуть внизу. Но не шлёпнулась туда, а встала на сетку ногами и, придя в равновесное положение, опять совершила кувырок, с непостижимым изяществом спрыгнув на пол. Я подумала о том, насколько же она превосходит своим фантастическим искусством, — или она и сама фантастическая иллюзия? — как и красотой любую из тех, кто роятся вокруг Гелии, пребывая в самообожании и самовосхвалении своих талантов. Даже Гелия замерла бы в ревнивом удивлении, если б увидела эту бродячую искусницу с телом лианы.

Однако, после человека на диске и его даров, она уже не впечатлила привередливую публику, — Да ну! Прыгучая кошка и та тебя превзойдёт!

— Так и мы можем! На палку-то залезть, велико ли умение?

— Давай, разбрасывай камушки! — орали ей, — Чего ты такая жадная!

— Я и брошу, — крикнула она запальчиво, — булыжником вам по лбу!

— Ах ты, шлюха нищая! На нормальные штаны-то нет что ли денег? — крикнули ей в ответ. И это вместо благодарности за её выступление, за её красоту и улыбки. Она уж точно выступила по собственной инициативе, лишь бы ублажить зрителей, расстроенных необъяснимым исчезновением человека на диске. Так и оказалось, потому что все продолжали требовать повтора предыдущего номера, — Не нужна нам твоя тощая задница! — подал зычный голос кто-то, — Пусть тот на диске покажется и швырнёт сверху ещё порцию драгоценностей!

— Тощая? Это я? — возмутилась акробатка. И тут же распахнула свой корсет, выставив на обозрение неожиданно-пышную грудь, столь же ослепительно- юную, как и сама девчонка. Эффект был ошеломительный, но опять же неоднозначный, учитывая присутствие женщин и девушек в зрительском составе.

— Убери своё вымя! — потребовали у неё, — тут тебе не дом любви!

В это самое мгновение, здраво рассудив, что может выйти скандал, девушку утащил, едва ли не схватив её в охапку, тот самый атлет, судя по хромоте бывший. Вышел солидный директор театра в атласной фиолетовой и необъятной рубашке поверх таких же фиолетовых широких штанов и, поклонившись публике, ласковым бархатистым и поставленным голосом призвал всех к тишине, пообещав продолжение представления, которое будет не менее увлекательным. При поклоне чёрная бархатная шапочка слетела с его головы, явив всем его огромный блестящий и лысый череп.

— Давай камушков подбрось, лысый головастик! — обратился к нему один из зрителей. На что благостный по виду директор поднял с пола круглый и крупный плод — часть утерянного реквизита, — и запулил его в голову обидчику. Тот завопил дурным голосом и ринулся на сцену, но был схвачен хупом как нарушитель общественного порядка. Завязалась потасовка. Подошёл второй хуп и помог утащить нарушителя за пределы огороженного пространства. Тот орал, бился и требовал компенсации за напрасно оплаченный билет. Он и получил её от жестоких хупов, которые за пределами ограды опрокинули его и попинали ногами вдобавок. Вернувшись в ограждение импровизированного под открытым небом театра, хупы потребовали у хозяина повтора номера, но не акробата на диске, а акробатки с потрясающей грудью. Все вынужденно притихли, хотя разброд в зрительских рядах остался. Директор пообещал повторения чудес воздушной акробатки, но после недолгого перерыва, когда зрители успокоятся. Акробат на диске, к сожалению, как и видели зрители, растворился в воздухе без остатка.

— Так что же он, дух? — спросили у директора. На что тот заверил, что завтра все желающие могут приобщиться к потрясающему продолжению возврата акробата к почтенным горожанам. А на сегодня он отлучился за новой порцией даров для всех желающих.

— Куда же? — поинтересовались люди.

— Как куда? — развёл руками директор, — Вы же сами видели. В небесные селения, разумеется. И попробуйте меня опровергнуть те, у кого в руках оказались «слезинки Матери Воды». Маленькие, конечно, но на украшения вашим жёнам-дочкам подойдут. Вам же не ради наживы их подарили, а для радости.

Все заволновались, возбуждённо загалдели, а возражения скептиков не подействовали и заглохли.

— Ладно. Давай кажи свою егозу!

— Оцените мою душевную щедрость по отношению к вам! — раскланялся директор. — Дополнительный номер с бесподобной воздушной трюкачкой Уничкой я дарю вам бесплатно! Он не входил в перечень той программы, ради которой вы и пришли сюда. А после просмотра всех наших номеров мы устраиваем продажу билетов на завтра! Сразу же после окончания представления все к павильону — кассе, расположившейся неподалёку в пределах ограды. Именно там будут продаваться для вас билеты на завтра! А уж потом мы продадим билеты тем, кто на сегодня лишили себя такого волшебного зрелища и столь же щедрых подарков! Завтра мы соорудим дополнительные места! Их хватит для всех желающих! Небеса… — тут директор задрал голову вверх, — Не в пример прижимистым властям они не имеют ограничений для своих щедрот! А пока в указанном павильоне осуществляется продажа напитков со свежими булочками, коими вы можете прямо теперь и подкрепиться. Для чего и предоставляется вам перерыв на несколько минут! — Он покраснел от голосовой натуги и вспотел от длинной речи, продолжая махать руками непонятно для чего, сочась от счастья, которое вместе с его потом капало с его лысины и откормленного лица на атласную рубашку. Мне он показался нестерпимо фальшивым и бездарным. Изображать любовь он явно не умел. Видимо, никого и никогда в своей жизни не любил, посверкивая на публику хитрыми и холодными глазками, сузив их намеренно, чтобы проницательные не заподозрили обмана. Мне так и хотелось крикнуть, да врёт он всё! Никто завтра не прибудет к вам с неба из Надмирных селений, да ещё с полной сумой драгоценностей.

Я не посмела, страшась немедленной расправы со стороны зловещих хупов. Те похаживали поодаль, но зорко следили за теми, кто посмел бы выступить против директора театра. Он хорошо им заплатил за собственную охрану, а также временную охрану имущества театра и самих актёров. Длинные машины этого кочевого мини-города расположились вокруг площади.

"Это был ты?"

Я ощутила прикосновение руки Рудольфа. Он вернулся в своей обычной одежде и сказал мне, — Пошли отсюда. Гвалт ужасный. Что происходит? Если и дальше так будет, чего тут время терять?

Я встала и пошла с ним на выход из ограждения. Временную ограду облепили те, кто пожалел купить билет для личного комфорта. Они напирали снаружи, грозя обрушить заграждение и выспрашивали, что именно падало с неба? Настоящие ли