— Ты победил наконец?

— Нет, — сказал Камал в тишине комнаты, — никто не остался в выигрыше, и я меньше остальных.

Если бы только он знал отца Арабеллы, ничего бы не случилось. При воспоминании о доброте и понимании графа душевные терзания еще усилились. Завтра Арабелла навсегда исчезнет из его жизни, и он больше не увидит ее.

Камал ударил кулаком по стене, но сердечная боль была так велика, что он едва заметил каплю крови, выступившую из глубокой царапины.

— Хозяин.

Камал обернулся к Али, понимая, что юноша, как и все во дворце, уже успел узнать последние новости.

— Оставь меня, — велел он.

— Повелитель желает, чтобы вы поужинали с ним и чужеземцами, господин. Нужно спешить.

Снова встретиться с Арабеллой. На кратчайший миг он представил ее под собой: нежное тело открыто его вторжению, руки гладят его спину. Он чувствовал на губах ее сладость, слышал тихие стоны наслаждения, воспламеняющие его желание. И ее отвага! Женщина, которой может гордиться любой мужчина. Женщина, которая выйдет за другого и родит ему детей.

— Господин, мы должны идти.

Камал рассеянно уставился на Али измученными глазами.

— Да, — пробормотал он.

— Хасан вне себя от радости! — воскликнул Али, улыбаясь. — Бегает взад-вперед, мечется по дворцу, восхваляя Аллаха за возвращение Хамила, и жалеет, что вы оба не можете править. Что вы теперь будете делать, господин? — Камал ничего не ответил, и Али поспешно натянул на него рубашку, не переставая болтать: — Вы женитесь на прекрасной англичанке? Но вам придется время от времени бить ее, хозяин, чтобы подчинялась. У нее чересчур острый язык, который может затупить орудие мужчины! Но какие дети у вас будут! Красавцы с золотистой кожей!

— Не говори о детях, — хрипло бросил Камал. — Дай мне пояс, Али!

Увидев, что хозяину не до шуток, раб присмирел и молча выполнил приказание. Камал оделся и оглядел комнату.

— Вели вынести отсюда мои вещи, Али. Брат захочет, чтобы все оставалось, как прежде, до его исчезновения.

И, не дожидаясь ответа, вышел. Несколько секунд он тихо стоял в дверях пиршественного зала, рассматривая людей, изменивших его жизнь. Все здесь, кроме его матери. Даже Лелла вопреки обычаям сидела рядом с. Хамилом, такая счастливая, что ее улыбка затмевала солнечный свет. Рейна уже переоделась в европейское платье и зачесала волосы наверх. Но почему нет Арабеллы? Может, она не хочет видеть его? Презирает и ненавидит?

Камал едва не вскрикнул от боли, но тут же выругал себя. Разве не этого он добивался, жалкий глупец?

— Брат мой! — воскликнул Хамил. — Мы заждались тебя! Иди поскорее сюда, Лелле не терпится поздороваться!

Камал кивнул и уселся рядом с братом, чувствуя себя скованно, неестественно, словно в его обличье скрывался совсем другой человек.

Граф вертел в пальцах кубок с вином, удивляясь, как могли Джованна и Хар эль-Дин произвести на свет такого великолепного сына. Он понимал страдания молодого человека, но знал, что пока не в силах ему помочь.

В комнате воцарилось неловкое молчание, и граф недоуменно обернулся к дверям и ахнул. Арабелла в прозрачных желтых шальварах и коротком жилете, с распущенными волосами показалась на пороге и лукаво улыбнулась, не сводя глаз с Камала. Убедившись, что он увидел ее, девушка грациозно подошла к нему, медленно опустилась на колени и коснулась губами носка сапога. Волосы рассыпались по ковру золотыми прядями.

Камал отпрянул, словно от удара.

— Встань! — проревел он.

Арабелла подняла голову и вопросительно, с нежной улыбкой взглянула на него.

— Да, господин, — покорно прошептала она, — как тебе будет угодно. — И, обратившись к Хамилу, осведомилась: — Разве не долг женщины выказывать почтение и преданность хозяину?

— Совершенно верно, — рассмеялся тот, — но не в присутствии отца. Вы можете целовать сапоги моего брата, исключительно оставшись наедине с ним, миледи.

— Садись, — разъяренно прошипел Камал, — и прекрати весь этот вздор!

— Да, господин, — с готовностью ответила она, хотя глаза лукаво блеснули.

— Арабелла, — благоговейно прошептала Рейна, — ты выглядишь совсем… другой.

— Хотел бы я посмотреть на тебя в таком костюме, дорогая, — заметил Адам. — Но сначала я прикажу начистить свои сапоги.

Граф наблюдал за дочерью, не отрывавшей глаз от замкнутого лица Камала. В ее взгляде было столько голодного желания и любви, что он поморщился. К сожалению, она пошла в отца и может любить лишь однажды. Но что, если Арабелла сумеет убедить Камала в том, что он не повинен в позоре матери.

— Ты молчишь, Камал? — тихо сказала Арабелла. Камал, не отвечая, кивком велел рабу подать блюдо.

— Мне есть о чем подумать, — сухо объяснил он наконец.

— Я… мне жаль… что так вышло, Камал. Возможно, мы когда-нибудь навестим вместе твою мать, если захочешь.

— Нет. Не захочу.

Арабелла озабоченно свела брови. Он ни разу не взглянул на нее с тех пор, как она села рядом. Может быть, она смутила его своей одеждой, театральным появлением и демонстративной покорностью? Камал был разгневанным, чужим, и она не понимала причин. Баранина с пряностями казалась безвкусной, вино — кислым. Девушка решила пока оставить его в покое и обратилась к отцу:

— Как случилось, что мама вывихнула ногу, сэр?

— Где же еще, кроме как на своей шлюпке! Поскользнулась на палубе. Но, несмотря на это, мне едва ли не пришлось связать ее — она просто рвалась ехать со мной.

Адам, рассмеявшись, легонько сжал руку Рейны.

— Итак, вот что меня ожидает, любимая? Придется взять пример с отца и время от времени связывать тебя, чтобы уберечь от опасностей! Боюсь, что под оперением моей голубки скрывается настоящий ястреб!

— Мой господин, ты хочешь, чтобы я оставила вас и не набиралась дурных примеров? — осведомилась Лелла у Хамила.

— Зачем? Я просто сделаю так, чтобы ты всегда носила дитя под сердцем, а твои мысли были заняты мной.

Камала передернуло. Скорее бы кончился ужин! Он сейчас словно раненое животное, мечтающее лишь о том, чтобы уползти в свою нору и попытаться выжить в одиночестве. Он побледнел еще больше, когда Хамил поднял чашу с вином и весело объявил:

— Хотя мой благородный брат вернул мне трон, клянусь, он не остался в проигрыше! Камал обрел женщину, которая принесет ему огромное счастье, если, конечно, он будет обращаться с ней, как подобает вести себя мужу со своевольной женой. Сумей поставить ее на колени, братец, но предупреждаю, держи своих любовниц в тайне от нее, иначе найдешь преждевременную кончину.

Камал наконец не выдержал и, поднявшись, объяснил брату:

— Завтра леди Арабелла отплывает домой вместе с отцом. Она вернется к жизни, которую вела с самого рождения.