Катя с удивлением на него смотрела и только улыбалась поначалу, давала ему наглядеться. Она увела его, чтобы договорить ночные разговоры и упросить, чтобы он уехал, но теперь, заразившись его восхищениями и радостью, тоже смеялась и рассказывала о Белореченске, о жизни здесь. И о том, как хорошо здесь жарким летом, и почему отец ловит рыбу только на простую удочку и никогда не сетями. Алексей, рыбачивший со своим отцом в разных местах – последний раз они охотились за голубым марлином на Сейшелах, – зимой не рыбачил никогда. Увидев черные точки рыбаков на слиянии Ангары и Белой, Леша потянул Катю к ним.

– И что ты здесь будешь делать?

– Жить! – ответил Леша решительно и посмотрел с непонятно откуда взявшимся серьезным мужицким прищуром.

– Та-ак?! – слегка опешила Катя.

– И работать!

– Где?

– Это вообще не проблема, Катя, здесь Интернет неплохой, я симку местную купил, попробовал уже. Я с матерью перед отъездом говорил, будет мне переводы подбрасывать, хочешь – и тебе тоже? Ну и сайт пошел уже, много не заработаешь, но на жизнь хватит. Возьму тебя на должность… – он внимательно, все с той же уверенной хитрецой ее рассматривал: – Как себя вести будешь…

Катя улыбнулась.

– Да хватит нам, – отмахнулся Алексей. – У меня куча друзей удаленно работают. Одни на Бали сидят, другие в Европе…

– Леша, ты все время говоришь «мы», «нам», ты как нас объединил?

– А ты за меня замуж выйдешь! – Леша начал фразу бодро и даже настырно, но к концу малодушно отвел взгляд в сторону, рыбаков стал рассматривать.

Катя остановилась и повернулась к нему.

– Ты думаешь, я люблю тебя? – спросила серьезно.

Лешка упрямо хмурился и молчал. Вопросы, которые они сейчас задавали друг другу, были не очень важными, то есть очень, конечно, но сейчас – не очень. Важнее, что он сейчас стоял рядом с ней! Он снова выручал ее. Она опять была не одна.

А еще любовь. Если она есть, то люди знают, ради чего живут. Остальное как-нибудь образуется. Даже и говорить об этом неинтересно.

– Я так виновата, Леша… – глаза Катины намокли, поморгали и улыбнулись.

Она неожиданно обняла его, глядела в глаза и гладила рукавичкой его меховую шапку, фуфайку.

– Ты?! – Лешка осторожно положил руки на ее талию.

– Я не знаю, что тогда со мной случилось, я столько об этом думала…

– Да ладно! – он взял ее под руку и потянул идти.

– Люди, наверное, не все могут о себе понять, – Катя вздохнула. – Знаешь, чего мне жалко? – она задумалась. – Тогда же так хорошо было. Так все ясно. Я работала, мне с тобой было интересно, ты мне нравился…

– Нравился? – удивился Леша.

– Конечно, я очень легко себя чувствовала с тобой, никогда тебя не стеснялась, как будто мы всегда друг друга знали. Почему это все разрушилось? Как будто кто-то взял и разрушил, – Катя смотрела на него тревожно, думая о чем-то уже далеком.

– Я после того дня рожденья хотел тебя с родителями познакомить… Никогда не прощу себе, что уехал. Надо было тупо сесть возле твоей двери и сидеть.

– Это так страшно было! Страшное, такое страшное одиночество, мне никого не надо было, и тогда появился Андрей. Он ничего не знал про меня.

– Ты жалеешь об этом? – Алексей поскользнулся на льду и удержался за Катю.

– О чем?

– О том, что он был?

Катя задумалась.

– Чего уж тут изменишь?

Они приблизились к рыбакам. Это оказался Иван Данилыч. Он сидел на рыбацком ящике, расставив ноги над темной лункой, и весело, с прибаутками подергивал удочкой, а иногда и вытягивал горбатых красавцев-окуней. Их уже немало валялось на чистом снегу. Изгибались, растопыривая высокий колючий плавник, подскакивали сердито. Рядом на ящиках и пластиковых ведрах сидели трое мальчиков-таджиков лет десяти-двенадцати и тоже время от времени вытягивали рыбу. Шарик узнал Катю, крутился у ее ног, вилял хвостом и заглядывал в глаза.

– Катюха, – обрадовался Иван Данилыч, – вернулась, голубка ты наша! А я думаю, кто это там гуляет… Ну, слава Богу! Как там Москва? Все воюет или уже работать начали? Здравствуйте, здравствуйте, Иван Данилыч, – поздоровался с Лешей за руку. – А мы вот, оп-па, импортозамещением занимаемся, – Иван Данилыч подсек очередного полосатого красавца и осторожно вытянул его из воды.

У самого маленького мальчишки прямо в лунке сорвался окунь, тот сунулся рукой, да не успел схватить, замахал, отряхивая воду с длинного, засученного рукава явно чужой куртки. Боязливо посматривал на Катю с Алексеем черными глазками.

– Что же ты, Фархад? Опять?! – весело рассмеялся Иван Данилыч. – Не торопись, оп-па, вот так вот! Вот как клевать стало! Ловите, ловите!

Он отложил удочку в сторону и, открыв рыболовный ящик, на котором сидел, стал доставать закуску. Сало, вареные яйца и картошку, капусту квашеную в банке. Бутылку вытянул с мутноватой жидкостью.

– Можно попробовать вашей удочкой? – попросил Алексей.

– Давай! Подергивай, вон, как ребятня, – кивнул Иван Данилыч на черноглазых пацанят.

Алексей вскоре тоже вытянул небольшого окуня, удивленный, обернулся радостно на Катю. Потом второго, третьего. Он обазартился, шапка съехала на глаза, мальчишки весело смеялись и лопотали по-таджикски, показывали на него пальцами, но больше внимательно следили, как Иван Данилыч раскладывает еду.

– Шабаш, ребята, давай закусим! – скомандовал дед, разложившись: – Налетай!

Он налил самогонки в кружку и крышку от термоса, протянул Алексею кружку.

– Ну, давай, Алексей, похмелимся!

Леша взял кружку, посмотрел на Катю, спрашивая, можно ли. Катя улыбнулась, пожала плечами и кивнула. Леша выпил. Поморщился, шмыгнул носом.

– Закусывай, закусывай! – приглашал к столу Иван Данилыч. – Бери, Катя, яичко!

Ребятишки подвинулись к столу, крошили желтки от вареных яиц на хлеб с маслом и, счастливые, откусывали, показывая друг другу.

– Это я их научил, мы в армии так ели, я им намажу дома бутерброды, а они потом желтком посыпают и лопают. Бери-бери, Ахмедик! – Иван Данилыч разливал по второй. – Голодно они живут, семья-то большущая… Хлеб да лапшу пустую… вот рыбы наловим когда, так рыбу едят… Я им веранду пристраиваю к вашему дому, дом они бабки твоей купили, – Иван Данилыч посмотрел на Катю. – Ну, давай, Лексей, вздрогнем маленько.

Леша выпил, слегка захмелел, и Катя его увела.

– Леш, с тобой невозможно говорить серьезно. Я хотела просить тебя, чтобы ты…

– Кать, ну о чем тут говорить, – перебил Алексей. – Я рад, что ты здесь! Я буду жить возле тебя, даже если ты этого не захочешь, сниму домик рядом и все! Мне здесь нравится!

– И будешь меня позорить!