— А кого же Ваше Императорское Величество полагает сделать главой Совета министров? — невольно чувствуя неладное, проговорил Родзянко.

— О, это думский лидер. Я читал его выступления, они прекрасны. Сразу видно, человек дельный и волевой. Как раз такой, какой в этот трудный час нужен России.

— Кто же это? — едва дождавшись окончания фразы, спросил председатель Государственной думы.

— Александр Федорович Керенский, — как ни в чем не бывало объявил Николай II.

Если бы вместо этих слов государь вытащил из кармана френча пистолет и выстрелил Родзянко в голову, вряд ли тот чувствовал бы себя хуже. После этого Николай II еще что-то говорил, но Михаил Владимирович этого уже не слышал. Он встал из-за стола голодным и по просьбе императора отправился провожать его на вокзал. Ему очень хотелось немедленно приказать шоферу отвезти его к старому другу и соратнику Александру Ивановичу Гучкову, но, увы, новоиспеченный посол уже был где-то на пути в Африку.

«Это какой-то заговор, — прошептал себе под нос Родзянко. — Невероятно!»

Он повернулся, чтобы уйти в здание вокзала, и едва не столкнулся плечами с ночным знакомцем. Тот двигался через толпу провожающих подобно крейсеру, прокладывающему себе путь сквозь рыбацкие шхуны. За ротмистром, груженный баулами, поспешал его ординарец.

— Вы что же, не успели на поезд? — глядя на хмурое лицо конногвардейца, по-своему истолковал увиденное председатель Государственной думы. — Если желаете, я попрошу, чтобы до первой станции вас взяли на императорский.

— Благодарю покорно, ваше превосходительство. — Ротмистр козырнул. — Просто резко изменились планы.

— Но тогда, может, вас подвезти? У меня здесь мотор.

— Было бы очень любезно с вашей стороны. — Конногвардеец сделал знак денщику остановиться. — Я свой уже отпустил.

— Куда же вам ехать?

— Что? — Офицер, казалось, вышел из минутной задумчивости. — А, к Главному штабу, и как можно скорей.

Председатель Государственной думы поглядел на ротмистра. Глаза его были запавшими от усталости, и сам он, словно и не видел, куда идет. Эмоции, бушевавшие в голове этого гиганта, были ему недоступны.

— Послушай, здесь планы резко изменились, — скороговоркой напористо сообщал кому-то Чарновский. — Какие-то ублюдки только что посреди Невского похитили Лаис.

— Что еще за напасть? — отвечал его голосу совсем иной, незнакомый Родзянко. Впрочем, он его и не слышал.

— Сам понимаешь, я должен ее найти. В конторе это не объяснить, но…

— Ладно, что ты мне объясняешь! Действуй!

— В общем, с инфильтрацией[33]я тебе помочь не смогу.

— Ладно, придумаем че-нибудь, не впервой.

— Спасибо тебе огромное. Да, и с эрцгерцогом тебе успеха!

— Ладно, не волнуйся, это ж не хозяйство вести. Монархи — это, как утверждает один наш общий знакомый, мой профиль!

— В общем, ни пуха!

— Тебе того же!

— Значит, вместе к черту!

* * *

Темень становилась все гуще, Барраппа оглянулся. Ночевать посреди улицы ему абсолютно не хотелось. Идти к дворнику Махмуду — тем более. Покопавшись в кармане трофейного дворницкого тулупа, он отыскал россыпь патронов и чуть меньше целкового мелочью. В ночлежки лучше не соваться. Снять меблированную комнату — вопрос. Разве что на ночь. Но кто ж его пустит на одни сутки, да еще в таком виде. Пребывание в тюремной камере, а затем в погребе у Бомбардира не придали его костюму щегольского вида. Кто бы ни был хозяин или хозяйка меблирашек, в полицейском участке о странном постояльце станет известно еще до утра.

Петр Длугаш вспомнил дом, в котором с недавних пор жила Лаис. Еще раз пробовать туда пробраться не хотелось, особенно памятуя о способе, которым он покинул его «гостеприимные стены». Не хотелось, но выбора не было. Лаис следовало найти, чем скорее, тем лучше. И все же пороть горячку тоже неразумно. Необходимо дождаться утра. Куда ж податься? Некуда!

Хотя стоп! 3-я Измайловская рота, инженер Мирослав Ковальчик. Как же он мог забыть любезное предложение сокамерника? Барраппа оглянулся, по Большой Морской неспешно трусила извозчичья пролетка.

— Стой! — махнул рукой беглый арестант. — До Балтийского вокзала сколько возьмешь?

— Двугривенный, — с запросом сообщил возница.

— Поехали, да поскорей! — Барраппа прыгнул под брезентовый козырек пролетки. — Давай трогай!

Путь от Балтийского вокзала к Измайловским ротам Барраппа проделал пешком. Так было спокойнее. У самого дома он остановился, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Те были крайне неблагоприятными — очень хотелось есть. Но сквозь голод пробивалось еще одно чувство — невнятное чувство близкой опасности, не раз помогавшее ему, как, впрочем, и всем иным нотерам, обходить засады. Барраппа еще раз прошелся около дома, затем повернул во двор. На задворках, у черного хода виднелись два женских силуэта.

— …Это ж надо такому случиться! Ведь какой же порядочный мужчина, вроде не прохвост какой — и вот так вот заарестовали!

— Да страх просто: ввалились, натоптали, все перевернули вверх дном, хозяина увели. Он им: «Как вы смеете, я инженер Морского завода Ковальчик». А они: «Ты шпион». Просто ужас, что делается! До темноты сидели, кого-то ждали, только, почитай, ушли!

В этот момент женщины увидели стоящего в подворотне Барраппу.

— Эй, вам кого?

— Добрый вечер, сударыни! — поклонился Барраппа. — Никого мне, работу ищу. Из беженцев я.

— А чего могешь?

— С конями могу, дрова рубить, починить чего или там притащить.

— А много ли возьмешь?

— Куда как много? Еды бы да кров.

— Ишь ты, кров ему подавай, — хмыкнула служанка инженера Ковальчика. — А ты, часом, не злодей какой?

— Да я мухи не обижу, есть сильно хочется и спать негде.

Ее приятельница, по виду дворничиха, из тех, кто пришел на смену мобилизованным в армию мужьям, подошла к воротам и пристально глянула на «беженца».

— А он ничего так. Клавка, может, приютишь бедолашного?

— Может, и приютю, — томно ответила Клавка. — Там после жандармов прибраться надо, мебель передвинуть. Так что на щи себе заработаешь.

* * *

В маленькое окошко комнаты прислуги пробился серый, точно пьяный, первый луч северного питерского солнца.

— Петруша, — тихо проворковала дремлющая на плече Барраппы молодуха и попыталась как можно крепче обнять мускулистый торс любовника.