Малышка сглотнула, моргнула пару раз, пытаясь отогнать туман в сторонку, как-то прочистить расплывающиеся зрение и слух, и у нее это кое-как получилось.

– Откуда ты знаешь? – спросила она более или менее трезво, хотя хрипотцу побороть не удалось.

Тот, кто сострадал ей всем своим телом, ринулся в сторону, к дорожной сумке, он взмахивал по-лебединому руками, бормоча разные слова сочувствия и оправдания. Но потом вытащил из сумки пакет и, потряхивая им, тут же замолк.

– Что это? – спросила я (в детском своем варианте), протягивая мгновенно онемевшие руки.

– Вот… мы получали в разных отелях, – пояснил благородный рыцарь и передал несовершеннолетней даме своего сердца завернутый в плотную оберточную бумагу пакет. Бумаги было накручено много, она была грубая и шершавая на ощупь. – Они приходили по почте.

Несовершеннолетняя дама попыталась было пакет развернуть, но неудачно – бумага не слушалась, не раскрывалась, а расползалась неровными, многоугольными кусками. Они скользили вниз, вдоль жесткого, онемевшего тела дамы и беззвучно опускались к ее ногам.

– Что приходило? Как? – наконец сумела выдавить из себя звуки девочка. Та самая, которой когда-то была я.

А потом руки перестали справляться вовсе. Они дрожали и отказывались держать, зажимать пальцами бумажную стопку. Та выскользнула, тяжело и неуклюже прорезала воздух и рассыпалась в беспорядке по полу, уже там делясь на множество широких, плоских листков с острыми углами. Даже сверху, с высоты своего тинейджерского роста побледневшая Элизабет ухитрилась распознать в бумажных прямоугольниках обыкновенные почтовые открытки. Сначала ухитрилась распознать, а затем и нагнуться, подобрать непослушными пальцами одну из них.

На фотографии легко можно было различить изображение Авы Гарднер. Актриса сидела в кресле в брючном костюме, в кокетливой шляпке, поза расслаблена, но лицо и детали фигуры были нечетки, размыты, этакий модный фотографический приемчик, когда контуры сглажены, словно подернуты дымкой. И вот через нее, через дымку, медленно проявляясь, проступило очертание… Сначала я не могла разобрать. Потом не могла сопоставить. Потом не могла поверить.

Там был… как бы это сказать поприличнее… Ну ладно, не буду прикидываться ханжой. Там проступал член, отчетливо, несмотря на дымку, вздернутый, громоздкий, он в принципе был симпатичный, даже красивый (ну это на мой сегодняшний вкус), и устремлялся к лицу Авы, и тыкался куда-то приблизительно ей в рот. Который, если присмотреться, был приоткрыт будто в ожидании.

Вслед за членом всплыл торс мужчины в смутных полутонах, округлые полушария задницы – слишком округлые, немного женственные. На уровне плеч торс достигал верхнего края фотографии, так что ни шеи, ни лица, увы, видно не было.

Иными словами, в руках потрясенной Элизабет оказалась обыкновенная порнушная поделка, смонтированный коллаж, надо признать, по тем временам неплохо сработанный.

Казалось бы, подумаешь, порнушка, я и в юные годы была не столь ранима, чтобы смутиться при виде члена, пусть и приподнятого. Не менее приподнятый член я лицезрела каждый день по утрам и вечерам. Но неприличная фотография кинозвезды почему-то неожиданно смутила.

Наверное, потому, что бедная девчушка снова почувствовала злодейский план, снова ощутила себя загнанной, беспомощной жертвой, за которой ведется охота, но какая-то странная, сложно объяснимая, с издевкой, с извращенным садистским вывертом. Словно цель охотника (или охотников) не поймать ее, а… Но вот тут в маленькой головке сразу начинался сумбур. Что им от нее надо? Зачем ее преследуют? Ответов не было, даже догадки.

Потом барышня ухитрилась еще раз подогнуть дрожащие коленки, поднять несколько открыток с пола. Облегчения они не вызвали. На них на всех очередная голливудская звезда женского пола пребывала в расслабленной позе, не подозревая, что к ней подкрадываются всякие разные фаллические объекты.

Там еще были надписи на обратных сторонах открыток, вполне доброжелательные, что-то вроде «До скорой встречи», «Скучаю без тебя» или «Увидимся в Голливуде», все они набраны симпатичным типографским шрифтом – не какая-нибудь там пошлая самоделка.

От гостеприимных обещаний головка юной девы совсем помутилась, и она смогла обрести равновесие лишь на груди своего верного защитника. Который, как и полагается защитнику, не долго думая, прикрыл ее собственным телом – сначала стоя, а потом и лежа, еще и потому, что долго удерживать девочку с подкосившимися ногами ему было тяжело. Ну а в позиции «лежа» он, конечно, мог прикрыть ее значительно успешнее, что в результате и сделал.

Она, эта самая юная дева, на сей раз нисколько не капризничала и не противилась, так как присутствие в себе мужской плоти укрепляло ее веру в хоть какое-то будущее. Когда уверенность дошла до предела и даже выплеснулась через край, ребенку чуть полегчало и хоть как-то удалось выстроить мысли в более или менее логическую цепочку.

И получалось, что надо срочно сматываться, что надо заметать следы и ни о каком постоянном пристанище речи быть не может. Сначала надо оторваться от преследования. Но как? И хотя на поиск решения был потрачен весь остаток дня (с перерывом, конечно, на еще одно семяизвержение благородного рыцаря), ничего более оригинального, чем продолжать петлять по дорогам, придумано не было.

Петлянием загнанная парочка и занималась весь последующий месяц со всей изощренной хитростью подростка и ее наставника. Которому самому ничего не угрожало, но который готов был принести себя в жертву ради отсасывающей разными отверстиями девицы.

Месяц пролетел вполне безопасно. Они получили еще две открытки, но после того, как однажды, заплатив за предстоящую ночь и никого не предупредив, еще вечером незаметно скрылись из гостиницы, открытки приходить перестали.

Лишь недели через две, подъезжая к заправке, бдительная беглянка Элизабет заметила подозрительно знакомый красный «Бьюик». Молодая женщина стояла у открытой двери, к сожалению, спиной, так что заглянуть ей в лицо не представлялось возможным. Но и спины оказалось достаточно, чтобы у беглянки сердце сначала остановилось, перевернулось, а потом стало стучать в обратную сторону. Она судорожно вцепилась в локоть своего спутника, тот дернул рулем, машина резко вильнула, чуть не слетев в кювет. Впрочем, неожиданный разворот оказался весьма кстати – можно было без промедления двигаться в противоположном направлении, подальше от подозрительной женщины с ее придурочным молодоженом.

Незапланированная и, к счастью, несостоявшаяся встреча вызвала новую волну паники у юной жертвы, ведь получалось, что темные силы продолжают неумолимо наседать на нее. А значит, в ночные часы жертва еще крепче прижималась своим худеньким обнаженным тельцем к телу недремлющего защитника и из чувства благодарности – или от излишнего испуга, или просто по привычке – отрабатывала вдвойне.

Последующие недели прошли спокойно, похоже было, что от преследования они оторвались. Приблизительно через месяц-полтора вопрос о…

* * *