– Не исключено, что она уже к вам приходила, только дома не застала…

– Что?!

– Шишка – бездомная. Для развлечения она ходит по домам, пока хозяева ходят где-то еще. И она всем приносит подарки. Мне, например, – продукты. У Виттенгера она прибрала в квартире и сварила ему вегетарианский суп. Он вам не говорил?

– Нет.

– В общем, ждите, скоро и вам что-нибудь принесет.

– Да сколько ждать-то! Зима на дворе…

Шеф помолчал, потом предложил Яне альтернативу: либо она говорит, кто убил Корно, либо делает ему кофе с коньяком.

– Рунд, – сказала Яна не раздумывая.

– Тебе лень сварить кофе? – возмутился Шеф.

– Нет, – ответила Яна, прижимая к уху наушник. – Просто Рунд просится к вам на прием.

Мы все застыли. Шеф пришел в себя первым:

– Скажи, чтобы впустили. А вы сидите в лаборатории и не высовывайтесь.

Коллеги послушно уткнулись в журналы. Я заметил на столе экземпляр «Вестника Фаонского Университета», раздел «Текстология и лингвистика». Открыл на загнутой странице. Имя автора статьи было заключено в черную рамку.

Бенедикт Эппель. «Динамическая лингвистика и ее приложения к анализу первобытных мифов».

– Отдал в печать в июне, – пояснил Ларсон, – если что непонятно, спрашивай…

– Справлюсь, не физика…

После первого прочтения, я пришел к выводу, что понимаю процентов десять. Перечитав, я увеличил КПД с десяти процентов до двенадцати. Третье прочтение накинуло еще один процент. Выходит, сколько бы я не перечитывал, выше четырнадцати процентов мне не подняться.

В понятных мне тринадцати процентах Бенедикт рассказывал о том, как из одного мифа возникает другой, – на первый взгляд, совсем не похожий на оригинал. Взаимосвязь двух отдельно взятых мифов раскрыть невозможно, однако сравнивая и находя различия между несколькими парами историй, легенд и даже рисунков, исследователь не только находит искомую связь, но и приближается к пониманию истинного смысла всей группы изучаемых «семиотических объектов». Процесс сравнения и нахождения различий был облечен в математическую форму и назвался «вычислением гомологий».

Делая вид, что читает физически вестник, Ларсон тайком следил, на каких страницах я спотыкаюсь. Заметив, что я вернулся к «Введению», он пояснил:

– Как для расшифровки одного слова или даже одной буквы в тексте, написанном на неизвестном языке, требуется текст достаточно большой длины, так и для расшифровки смысла одной легенды требуется проанализировать и сравнить несколько подчас абсолютно непохожих легенд. Кто поймет, почему в одном мифе любвеобильный муж вдруг потерял собаку, а в другом – ленивая дочь, выйдя замуж, рожала только мертвых детей и в конце концов вернулась к отцу, тот и получит шанс догадаться, что на самом деле… впрочем, – он снова уставился в свой журнал, – читай дальше.

Сколько я не искал в статье, что же на самом деле произошло с любвеобильной, но ленивой собакой, ничего толкового не обнаружил. Следовать ссылке на работу Леви-Строса я поленился.

Через некоторое время Ларсон осчастливил меня новой аналогией:

– Метод, используемый Бенедиктом, смахивает на решение системы уравнений со многими неизвестными с той разницей, что Бенедикт искал не неизвестные числа, а скрытые «смыслы» и «понятия».

Я ответил, что статью Бенедикта надо лечить тем же способом, а именно: взять несколько статей – его собственного сочинение, его единомышленников и оппонентов – и вычислить гомологии. И только тогда станет ясно, что же он имел в виду на самом деле.

Ларсон пустился в пространное объяснение, что, мол, метод гомологий антропологи применяют давным-давно, у него есть сторонники и противники. Противники не особенно возражают против «первых гомологий», но про вторые и выше говорят, что это поиск иголки закономерности в стоге случайностей. Если и найти эту иголку, то она скорее скажет о закономерностях в мышлении исследователя («вторичный фольклор», по выражению Сёмина), но не о смысловых закономерностях «семиотических объектов».

Гомологии Бенедикт вычислил вплоть до четвертых, однако об аттракторах и темпоронах не написал ни строчки – или так зашифровал в недоступных мне восьмидесяти семи процентах текста, что без помощи специалиста никак не разобраться. Ларсон ждал, что я обращусь к нему, но я сказал, что под «специалистом» я подразумеваю Цанса.

От Шефа Рунд ушел в седьмом часу вечера. После того как с проходной сообщили, что посетитель сел в арендованный флаер с таким-то номером, я зашел к Шефу и спросил, зачем Рунд тащился в такую даль. По началу Шеф наотрез отказался вдаваться в подробности их разговора. Рунд вроде бы хотел получить гарантии, что Шеф не станет чинить препятствий, если Рунд побудет какое-то время на Фаоне.

– Он что, в отпуск прилетел? – удивился я.

– В долговременный, – уточнил Шеф.

– А еще точнее?

Шеф снизошел и дал мне посмотреть видеозапись беседы.

Сначала Рунд достаточно подробно описал, как развивались его отношения с Корно. По сути он повторил уже рассказанное мне на Ауре. Затем он сделал попытку как-то прокомментировать ту программу, которую Корно написал для Темпоронного Мозга. Попытка была неудачной Рунд явно не понимал, чего добивался Корно.

Выслушав сбивчивые объяснения, Шеф согнул проволочу буквой "К" и подал Рунду.

– Зачем? – спросил Рунд.

– Это вам орден. Носите на груди. "К" означает «кретин».

Рунд орден отверг. Тогда Шеф потребовал, чтоб тот поскорее переходил к Евклиду.

– Я не снимаю своей вины, – поспешил заявить Рунд лишь для того, чтобы затем сказать «но»:

– Но это был не мой план. В апреле этого года мне стало известно, что как только технология создания Т-Мозга будет полностью разработана, лабораторию уничтожат. Центр Радиокосмических Наблюдений, где впервые в мире были обнаружены темпороны, слишком известное научное учреждение. За его работой постоянно наблюдают агенты промышленных разведок других планет. Поэтому, считали в правительстве, все доказательства существования Т-Мозга необходимо уничтожить. После уничтожения ЦРН лабораторию воссоздадут в более безопасном месте. Кто из ученых будет допущен в новую лабораторию, а кто погибнет вместе с ЦРН – решали люди из правительства Ауры. Несколько человек из Службы Безопасности задумали нанести упреждающий удар. Так возник полоумный террорист, позднее получивший кличку «Евклид».

– То есть, – прервал его Шеф, – взрывы в вершинах тетраэдра они устроили, чтобы все поверили, что Евклид – сумасшедший?

– Да, для этого.

– Продолжайте.

– Когда план провалился, заговорщики ушли в тень. Как меня и предупреждали, второй корпус ЦРН, в котором находился Темпоронный Мозг, смели направленной лавиной. Мне позволили уцелеть. Наверное, они считали меня слишком ценным работником. В тот день я выехал на переговоры к моролингам; узнав о взрыве, бежал на Фаон. В правительстве считали, что я по-прежнему нахожусь у моролингов и не стали меня искать. Потом я получил сообщение, в котором мне гарантировалась во-первых неприкосновенность и во-вторых – возможность продолжить работу над Т-Мозгом. Поэтому я вернулся на Ауру.