— Если хочешь, там есть циновка, — указал на противоположный угол. — Если я выживу завтра, ты будешь в безопасности.

Она снова медленно кивнула, отошла в сторону. Села на пол и тихо расплакалась, дрожа всем телом.

Акайо помедлил, не уверенный, что следует делать, но сил утешать свою неудачливую убийцу не было, желания бояться ее тоже, и он просто лег на свою постель. Нащупал рукоять меча, как младенец — руку матери. Закрыл глаза, заставляя себя заснуть.

Получилось не сразу.

***

На рассвете безымянной девушки в доме не оказалось, словно она ему привиделась. Зато яд на одеяле, в утреннем свете темно-вишневый, не привиделся точно.

Ютака, пришедший следом за слугами, которые принесли воду для умывания, на вопросы ответить не смог, только красочно пообещал, что стража обязательно понесет наказание. Акайо покачал головой:

— Не нужно.

Сам прекрасно понимая, что стоявшая у его дверей охрана точно ни в чем не виновата. Хорошо еще, что им самим не приказали устранить наследника.

Сообщение о том, что все готово для выбора оружия, принесли, когда несчастные слуги пытались что-то сделать с волосами Акайо. Они успели отрасти за время экспедиции, и уже выглядели чуть более прилично, чем ежик, с которым они выходили из Эндаалора, но ни в какую прическу не складывались.

— Я могу пойти так? — Акайо поднял взгляд на Ютаку. Тот поклонился:

— Если вы желаете.

Он пожал плечами, пояснив жест:

— Все равно у меня нет другого выбора.

Встал, поблагодарив слуг за работу, сам проверил меч, который, впрочем, за ночь ничуть не изменился. Подумал — после боя с солдатами я его не точил, плохо. Улыбнулся — на самом деле это почти не имело значения.

Отправился на место будущего поединка. Конечно, терраса в пределах дворцового квартала. Охрана последовала за ним, Акайо обратил внимание на строй — трое впереди, четверо сзади, точно как когда несут осужденного. Почти засмеялся.

Дед считал, это выведет его из равновесия? Правда?

Шел, пряча улыбку в глазах и уголках губ, смотрел на людей с почти детским интересом. Думал отвлеченно — я мог тут жить. Но хорошо, что вышло иначе.

Поднялся по ступеням, остановился напротив Императора. Стража опустилась на колени, Акайо поклонился коротко, как противнику перед боем.

Император прищурился и отвернулся.

— Ваше оружие, пожалуйста, — попросил уже однажды виденный краснолицый чиновник. Передал мечи сидящим рядом четверым мужчинам в военной форме, двоих Акайо узнал: командиры дневной и вечерней стражи. Разумно, что именно они проверяют клинки.

— Акайо, сын изгнанного Хана Ичиро, предъявляет свое право на трон предков, — громко объявил краснолицый, когда с проверкой было покончено. — Вызов брошен и принят Хана Ямао, Ясным Императором!

Вдалеке ударили в храмовый гонг, первый, второй. Начался бой.

Первые несколько пробных выпадов, плавное покачивание из стороны в сторону, мгновенные смены стоек. Акайо ушел в глухую оборону, изучая противника. Тот менял школы легко, как дерево сменяет почки на цветы, а те на листья. Уследить было сложно, быстро стало очевидно — с одной военной подготовкой Акайо бы уже умер.

Но у него был отец, знавший манеру боя Императора хотя бы издали. Хана Ичиро, мечтавший победить, вложивший в сына все свои надежды. Сейчас это, всегда грузом лежавшее на плечах, помогало выживать — и еще один миг, и еще. Угадывать финты, отскакивать, иногда едва удерживаясь в пределах очерченного для них прямоугольника.

Бой длился. Солнце всходило над морем, вытапливая влагу из бойцов.

Акайо принял очередной стремительный удар на меч, развернулся, позволяя старику пролететь мимо него, растянуться на досках террасы.

"Странный выпад, — отметил. — Слишком грубый".

Отошел на пару шагов, не опуская оружия, но давая противнику подняться. Тот встал не сразу, словно не веря, что Акайо не станет добивать. Вскочив, занес меч в классическую позицию — битва одного удара. Бросился вперед с яростным воплем.

Все будто замедлилось, завязло в густом рисовом киселе.

Акайо смотрел.

По традиции он должен был скопировать стойку старика и броситься на него в ответ, а там уж предки рассудят, кому жить, а кому умирать.

Но это же было глупо. Слишком многое стояло на кону, чтобы так рисковать.

Наверное, старый император считал, что иначе ему не победить?.. Или просто устал сражаться.

Акайо вскинул меч, отшагнул в сторону, защищаясь. Заныли плечи, клинок вздрогнул в руках, как живой, но все же удержал удар, вынуждая старика крутануться следом за внезапно остановившимся мечом. Лицом к лицу. Вот так уже можно было бить.

Акайо не ждал, что выпад достигнет цели. Так не могло быть, все ведь знали, что император — великий воин!..

"Бывший", коротко добавил Акайо к привычной мысли. Посмотрел на кровь, текущую по доскам, сбегающую по клинку на руки.

Мертвый.

Зашевелились за спиной люди, закричала девушка, отчаянно, словно подбитая птица. Коснулся плеча уже знакомый краснолицый чиновник, опередив Ютаку.

— Поздравляю вас с победой, Ясный Император. Позвольте проводить вас переодеться?

Акайо кивнул. Стряхнул кровь с меча, вернул в ножны, вытер руки поданным кем-то платком. Пошел в теперь уже свои покои. Чиновник разливался в изъявлениях любви, пока Акайо, догадавшись о причинах такого многословия, не оборвал его:

— Я не собираюсь никого казнить или смещать. Только достаньте из тюрьмы моего друга, Имамото Джиро, и назначьте главным императорским телохранителем. Такой должности, насколько я знаю, раньше не было.

Чиновник перевел дух, расплылся в улыбке:

— Ваше милосердие не знает границ! Позвольте назвать имя вашего покорного слуги: Горо Йори. Левая рука Императора.

— Надеюсь, господин Йори, вам не претит мысль служить убийце вашего прошлого хозяина.

Тот поспешно замотал головой, снова разлился в заверениях любви и верности. К счастью, когда Акайо, которому помогали одеваться слуги, в третий раз повторил, что никого не собирается менять, Йори перестал стелиться, словно упущенный моток шелка.

— Когда вы желаете заняться государственными делами?

— Сейчас, — вздохнул Акайо. Он знал, что не имеет права упускать ни мгновения, если хочет не только захватить, но и удержать Империю.

***

Правой рукой Императора оказался высушенный, словно мелкая рыбка, старичок, которого поддерживал под локоть Ютака; помимо них зал совета наполняло множество чиновников, явно делившихся сначала на две, а потом на шесть групп, по три со стороны каждой руки. Акайо призвал всю свою память, чтобы сориентировать в управлении собственной страной, о котором знал прискорбно мало.