Джиро сидел напротив, улыбка, не касаясь губ, отражалась в глазах. Ждал, не торопя, и Акайо был ему за это очень благодарен.

— Спасибо, — сказал, когда решил, что ничего важного уже не забудет и можно отвлекаться от разбирания прошедшего Совета на отдельные жесты, лица и просьбы.

Джиро молча поклонился в ответ. Начал сам:

— У Императора есть охрана, но не постоянная, верно? Я отвечаю за безопасность лично твою, а не всего квартала, но мне нужны будут люди. Если мне их брать из той же стражи, то командиры всех смен должны мне подчиняться. Для этого нужны приказы.

Акайо кивнул, огляделся. Нашел бумагу и кисть, написал еще не приказ, но его общую идею. Сказал:

— Нужно поговорить с генералом Сато. Вообще со всеми нужно поодиночке поговорить, понять, кто чего хочет и кто может меня ненавидеть после переворота.

— Кому ты сломал планы, — кивнул Джиро, — а кто, наоборот, будет надеяться подняться за счет смены власти, и возненавидит тебя, когда ты их разочаруешь.

Вспомнился Ютака, откровенно метящий на должность Правой руки, Акайо быстро записал и это тоже. Подумал, набросал примерную идею права быть голосом Императора, показал Джиро. Тот нахмурился, выдал напряженно:

— Это большая честь.

Акайо кивнул. Помедлил, перечеркнул текст. Сказал:

— Извини. У тебя хватит забот с тем, чтобы меня не убили.

Встал, сминая конец разговора как бумагу, потребовал у стражи найти господина Йори. Улыбнулся — тот сейчас выполнял роль няньки при молодом Императоре, тут же посерьезнел. Горо Йори казался безопасней Ютаки, но это еще ничего не значило. У Левой руки наверняка были свои интриги и планы.

***

Он стоял среди прудов и заброшенных павильонов своего отца. С первого дня догадался, теперь ему подтвердили — здесь раньше размещался двор принца. После его изгнания Император приказал оставить все крыло нежилым.

Акайо не стал что-то менять, вместо этого уйдя в неосвещенную тишину после церемонии захода солнца, завершающей рабочий день Императора. Предполагалось, что он ляжет спать, но ночи после сезона дождей были немного длинней, и Акайо решил, что успеет выспаться и за половину отведенного ему времени.

Но сколько бы часов он не отнял у своего сна, их не хватило бы, чтобы спуститься вниз и найти экспедицию.

Он был теперь Императором, Избранником предков, но он никак не мог помочь Таари и остальным. Отправлять одного Джиро бессмысленно, прошло слишком много времени, они могли уйти в любом направлении. Они могли уже выбраться наверх, да хоть прямо здесь, и тихо сбежать в город. Не было смысла пытаться догнать их. Нельзя было покидать дворец. Некого было послать вместо себя, да и как объяснить, куда и зачем идти?

Он стоял, опираясь на ограду террасы, смотрел на колючий куст, скрывающий лаз вниз. Прошлое было рядом, его собственное и всей Империи, но как бы он ни желал в него вернуться, можно было идти только вперед.

После утреннего сбора Совета, где главы коротко отчитывались о происходящем в их ведомствах, попросил генерала Сато об отдельном разговоре. Прошел с ним по улицам, расспрашивая о личных просьбах прошлого Императора, о тех, кого искали.

Конечно, экспедиция числилась в списке.

— Я понимаю, что это уже не имеет смысла, — закончил отчет Сато. — Я сегодня же…

— Нет, оставьте, — быстро остановил его Акайо. — Им нельзя причинять вреда, но найти их я бы хотел.

Помедлил, но все же не стал говорить, что искать стоит в домах предков. Кто знал, что могут найти солдаты и что будут делать после этого. Но вот изучить дома, силам не армии, а, например, монахами, стоило.

День заполнялся делами, докладами, бумагами, множеством решений, которые должен был принять лично Император, и в которых Акайо при этом совершенно не разбирался. Он пользовался правом приказывать, надолго задерживая глав ведомств, расспрашивая, выясняя, требуя высказывать свои мнения. Принимая собственные решения. Выяснив, что точный свод законов Империи вообще не доведен до сведения ее жителей, дал задание написать его максимально коротко и для начала предоставить ему на подпись. Поставил Ютаку перед необходимостью объездить все уголки страны и предоставить отчеты по каждой крохотной деревушке — уровень достатка, чем именно занимается, сколько людей живет. На вежливую попытку усомниться в осмысленности занятия, рассказал о Волосах Мамору, рынке, на котором никто ничего не покупает.

— Хотим мы этого или нет, но даже земля вокруг нас постоянно меняется. Мы должны меняться следом за ней.

Когда настал день коронации, казалось, он не три дня, а три года уже Император, так много он успел узнать и так сильно устать от постоянного мягкого противодействия. Никто не спорил с ним открыто, но казалось, что он пытается бежать в воде.

Менять Империю сверху оказалось еще сложней, чем снизу, но повторяя слова клятвы предкам, императорского обещания защищать и заботиться о стране, он улыбался.

У него наконец-то были возможности. У него был смысл. Он стоял на вершине храмовой лестницы посреди столицы, смотрел на множество склоненных голов, и говорил — речь после коронации, заверение в том, как любит он страну.

Искреннее заверение.

— И для того, чтобы я мог знать, в чем именно нуждаются жители Империи, отныне любой может обратиться ко мне с просьбой. Сегодня после полудня во дворце примут каждого, кто захочет обратиться к Императору, и каждую луну будет день, когда я склоню слух к любому своему подданному, кто захочет прийти.

Не все рядом удержали лица, онемел Правая рука, Левая вздохнул себе под нос. Акайо смотрел на них, думая — еще одна маленькая победа будет, когда советники начнут высказывать свои сомнения вслух и прямо.

***

Пока победа обернулась покушением. На срочном полуночном заседании Совета Акайо улыбался безмятежно, Джиро рядом держал за заломленные руки нападавшего.

Обоих трясло от страха и злости.

Оба знали — под спешно наброшенной церемониальной одеждой тугая повязка закрывает длинный порез на боку Императора. Реаниматор не использовали, рана того не стоила — Джиро подоспел вовремя, отбил меч, иначе пронзивший бы грудь.

И все-так смерть прошла слишком близко.

“Успех”, мысленно смеялся Акайо над самим собой. “Вот он, успех, раз меня пытаются убить собственные чиновники, значит, я все делаю правильно”.

Было страшно еще и от того, что он мог ошибаться. Было больно, когда убийца указал на генерала Сато и тот встал, бледный, подтверждая свою вину.

— Кого вы собирались посадить на трон после меня? — холодно спрашивал Акайо. — Хана Каю, тетю? Желали управлять женщиной, не имеющей прав, жениться на ней и править от имени еще не рожденного сына? Вы просчитались, генерал, следующий в очереди — мой отец. Или его вы тоже собирались убить?