Напряжение достигло своей наивысшей точки, когда Инка взял в жены вторую «ньюсту», которая также при крещении получила имя Анхелина. Брак с двумя женами-христианками Гарсия расценил как двоеженство. Вторая жена, Анхелина Льякса, позже призналась, что ее муж невзлюбил монаха Маркоса, «потому что он выражал ему свое осуждение с некоторой вольностью». Каланча был более прямолинеен: «Слуга Господа упрекал [Инку] с апостольским усердием», и Титу Куси очень разгневался. Он был возмущен религиозными ограничениями, налагаемыми на его брачные отношения, точно так же, как Генрих VIII сорок лет тому назад.

В сентябре 1569 года, почти год спустя после крещения Инки, еще один монах-августинец по имени Диего Ортис присоединился к Маркосу Гарсии в провинции Вилькабамба. Инка был доволен вновь прибывшим монахом, так как у Ортиса, очевидно, была более доброжелательная манера общения. Сам Гарсия к этому времени стал уже разочаровываться в своей миссии, за которую не получал благодарности, и с нетерпением стремился уехать в Куско. Ортис, будучи более терпимым, вскоре стал настолько близким доверенным лицом импульсивного Инки, что «при каждом его посещении [Титу Куси] устраивал торжество и заявлял, что любит его как брата. Он дарил ему птиц и различную пищу». Гарсия основал церковь в Пукьюре, а Ортис теперь получил разрешение построить еще одну в Уаранкалье.

Церковь Ортиса процветала, индейцы любили его, потому что он «учил, лечил и одаривал их». Он заработал себе репутацию врачевателя за то, что лечил привыкших к высокогорью индейцев, страдающих от перемены климата в жарких лесах Вилькабамбы, а также различные заболевания индейцев-маньяри и пилькосуни, живущих в джунглях. С другой стороны, бедняга Маркос Гарсия продолжал изливать свой гнев на столь любимые туземцами попойки, которые он считал причиной «многочисленных убийств, гомосексуализма, случаев отцеубийства и кровосмешения». Он становился все более и более непопулярным и начал подозревать, что местные вожди пытаются отравить его при помощи трав. Он отправился в Куско, но Инка рассердился на то, что он уехал без разрешения, и отправил за ним пятерых индейцев задержать его и привезти назад. Диего Ортис поспешил из Уаранкальи и присоединился к Гарсии, чтобы вместе с ним предстать перед Инкой в Пукьюре.

Побранив Гарсию, Титу Куси сделал двум монахам неожиданно щедрое предложение. «Я хочу отвезти вас в Вилькабамбу. Вы поедете со мной, так как я хочу развлечь вас». И они отправились на следующий день в компании Инки. Святые отцы и раньше хотели [совершить это путешествие] и пытались добраться до Вилькабамбы, чтобы проповедовать там, так как это был самый большой город. Это был центр их идолопоклонства, и там находились знахари, которые были знатоками всяких мерзких ритуалов».

Поездка состоялась в сезон дождей в самом начале 1570 года, и часть пути была залита водой. Каланча ухватился за эту деталь и в своих тогдашних сообщениях раздул ее до размеров грубого оскорбления, специально задуманного индейцами, чтобы унизить монахов. «Два святых отца подумали, что это озеро, но Инка сказал им: „Нам всем придется пройти здесь“. О, жестокий изменник! Он-то путешествовал в паланкине, а два священника — пешком, к тому же они были босы. „…“ Они скользили и падали, и никто не помогал им подняться. Они держались за руки, в то время как индейцы проявляли святотатство, хохоча над ними. „…“ Они вышли на сухую твердь замерзшие и все в грязи».

Титу Куси приказал поселить монахов за пределами города Вилькабамбы, так как он не хотел, чтобы они увидели «языческие ритуалы и церемонии, в которых он и его вожди участвовали каждый день вместе с колдунами». Знаменитые «Воспоминания» («Реласьон») были подготовлены, пока все они находились в Вилькабамбе. Их автором был Титу Куси; перевел и продиктовал их Маркос Гарсия, записал секретарь Мартин Пандо; засвидетельствовали Диего Ортис и ряд местных вождей в «Сан-Сальвадоре де Вилькабамба» 6 февраля 1570 года. Этот документ давал более тактичное объяснение ограничениям деятельности миссионеров в столице. Каланча свидетельствовал: «Здесь никого не окрестили, потому что жителям этого края еще в новинку все эти вещи, которые нужно знать и понимать, касающиеся заповедей и предписаний Бога. Я позабочусь о том, чтобы они выучили их постепенно».

Каланча пересказал горестную историю о бедствиях монахов в Вилькабамбе. Ее стоит повторить, чтобы показать контраст между возвышенным и банальным, так как Каланча в своем негодовании совершенно не замечал комичности ситуации. По его словам, языческие жрецы города решили проверить непорочность монахов. «Они нашли самых красивых туземных женщин — не жительниц гор, а самых прекрасных и грациозных женщин, которые живут в теплых долинах… Индианки перепробовали все, чему мог только научить их дьявол, использовали все уловки и всю свою опасную привлекательность, чтобы разбудить сладострастие и склонить к беспутству. Но святые мужи столь храбро защищались, что женщины возвратились посрамленные». Затем колдуны попытались одеть соблазнительниц в шутовские монашеские одеяния. Сначала пошли две женщины в черных рясах, а когда они получили отпор, две отправились в белых рясах. «Они дошли до кроватей — ведь в индейских домах и постоялых дворах „тамбо“ нет дверей… Эти оскорбления со стороны женщин продолжались и днем и ночью, только менялись рясы и лица. Если святые отцы покидали свой дом и отправлялись в села, женщины разыскивали их. А если они приходили в город читать проповедь и сокрушаться о беспутстве женщин в монашеских рясах, оскорбления не прекращались, но изобретались новые ужасные искушения, чтобы возбудить сладострастие». Каланча допускал и другое объяснение: «Хуана Герреро, жена секретаря Инки Мартина Пандо, заявила, что Инка послал этих индианок в шутовских монашеских рясах, скорее чтобы посмеяться над священниками и обрядами святого Августина, нежели из желания лишить святых отцов невинности».

Есть значительно более простое объяснение для такого маскарада. Вилькабамба находилась в лесу, на территории индейцев-кампа. Великий путешественник XIX века Антонио Раймонди писал, что индейцы-кампа «не ходят без одежды; их тело постоянно скрыто широким и длинным мешком из домотканой хлопчатобумажной ткани. Этот мешок доходит им до лодыжек. Когда он еще новый, он белого цвета. Но он быстро приобретает желтоватый оттенок и пачкается краской аннато, которой они раскрашивают свои лица… Помимо мешка многие пользуются капюшонами, чтобы покрывать голову… Женщины вообще легко начинают смеяться, особенно те, кто помоложе…» Это могло бы послужить объяснением тому, как получилось, что хихикающие женщины оказались одетыми в монашеские одеяния таких цветов, которые приняты в разных монашеских орденах.

Вилькабамба с ее колдунами и соблазнительным трансвестизмом оказалась не по силам двум монахам. Они попросили разрешения возвратиться к своей пастве в Уаранкалью и Пукьюру и отправились назад пешком по затопленной дороге. Оказавшись в Пукьюре, они решились на смелую конфронтацию с местной религией. Они собрали вместе всю свою паству и дали каждому мальчику-прислужнику немного хвороста. С крестом во главе процессии они дерзко провели верующих от Пукьюры до святыни Чукипальта, где находилась белая скала Юрак-руми. Затем они подожгли храм в скале и стали изгонять злых духов из этого места языческого поклонения. Среди сторонников религии инков возникло волнение. «Вожди инков пришли в ярость и хотели убить двоих служителей церкви копьями, они могли бы разрезать их на кусочки. Они прибыли в город, желая дать волю своей ярости». Инка и его жена также поспешили в Пукьюру, но христианская община в этой части Вилькабамбы была достаточно сильна, чтобы спасти монахов. Их единственное наказание состояло в том, что Ортис должен был вернуться в Уаранкалью, а Гарсию навсегда изгнали из Вилькабамбы. Гнев Инки был на удивление недолговечным: вскоре Ортиса простили, и к нему вернулась благосклонность Инки.