казалось, что всю жизнь она провела в глубине белого песка сажи, за закрытой железной заслонкой печи, где из неё готовили взрослого. А теперь она вдохнула свободу, такую же чистую и невинную, как воздушный аромат хвойных деревьев, окутанный протяжной трелью спрятавшегося соловья.

Рон бросил вещи под сосной и внимательным взглядом окинул местность. Потом воспользовался любимым фокусом, и посреди осеннего леса выросла белая юрта из чистого льда.

Нэсса улеглась на колени Уэлта, будто бы захват этой территории был самым простым делом, и закрыла глаза.

Рон достал посох и, ткнув пальцем в четкие символы, заставил их светиться золотисто-бирюзовым пламенем.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Нэсса.

– Хочу, чтобы после смерти часть меня жила в этом предмете.

– Ты боишься умереть?

– Всего лишь мечтаю, чтобы меня не забыли. Чтобы с помощью этой вещицы мир стал немного лучше…

Нэсса поерзала и постаралась уснуть.

Глупый ворон присел над их убежищем и начал каркать. Рон не обратил внимания на птицу, но девочке стало не по себе. «Вестник смерти – так называла его мать». И каждый «карр» отдавался эхом в воспоминаниях Нэссы.

Она не хотела вспоминать прошлое. Ей было больно от этого. Но настырный ворон не смолкал.

– Замолчи! – тихо сказала девочка. Он каркнул. Она видела его своим новым зрением даже сквозь стену. – Замолчи!

Он поерзал крыльями и вновь откликнулся:

– Карр.

Нэсса рассердилась, и вдруг двумя глазами влетела в него, властно приказав мерзкой птице:

– Замолчи!

И он затих. Навсегда…

Было это видением или нет, Нэсса так и не поняла. Вот только когда она снова попыталась найти удобную позу для сна, то осознала, что Рон уже убрал посох и крепко спит, не двигаясь с места.

От прикосновения к учителю маленькая волшебница почувствовала бурю эмоций. Рону снилось что-то плохое, с горьким запахом боли и отчаяния. Рука легла ему на сердце, и маленькая Нэсса прислушалась. Не прошло и секунды, как она исчезла в его сне, став снежинкой среди холодных ночных видений.

* * *

Ему снилось, что он играет на берегу озера. Его руки чертят незримую карту, управляя потоками воды и формируя из них ледяные фигуры. В голове крутятся мысли о строении домов и церквей, а неведомая сила заставляет льдинки сами собой выстраиваться в идеальные формы.

– Эта часть города будет такой, а вот здесь мы поставим храм, – шептал мальчик, дирижируя холодными струями синевы с помощью магии.

Он воздвигал постройки своей мечты прямо на поверхности живого озера, покрывая ледяным фундаментом верхнюю сторону воды.

Палящее солнце ослепляло глаза, а озорной ветер раскачивал деревья и заставлял листья приятно шелестеть.

На лбу юного волшебника выступил пот. Тоненькая рубашка трепетала на нём, словно собиралась улететь, но это не мешало ему продолжать свою невероятную работу, ведь он просто не замечал ничего вокруг.

Ему было семь лет. Это был безобидный мальчик, проводящий свободное время наедине с природой. Он любил быть один, любил пение птиц и искрящийся плеск озера. Ему не нравились другие дети, не хотелось сидеть в доме и играть с опостылевшими деревянными игрушками, как хотели родители. Нет, он выбрал свою судьбу и каждым утром уходил глубоко в лес, где знал каждую тропинку. Деревья, кусты, одинокий дятел, стучащий на новом дереве каждый раз – всё это было родным и близким ему по духу, всё это занимало его и будоражило детское воображение, способное из лесной чащи сделать пару-сотню врагов в зеленых одеждах из листьев. И именно здесь в глубине леса находилось самое дорогое ему сокровище – вода. Удивительная синяя влага, которая покоилась на дне озера, манила за собой мальчика, будто упрашивая: «Поиграй со мной!». И будущий маг учился…

Каждый день он проводил здесь, собирая воду в кучи и замораживая по своему усмотрению. Совершенствуя уникальный дар в этом безлюдном местечке, где никто на свете не мог помешать его уединению и свободе, он непрерывно трудился над своим мастерством, находя всё новые способы применения магической способности, и с каждым днем всё сильнее привязываясь к водной стихии.

И вот он снова играет с водой. Но на этот раз он создал нечто грандиозное – нечто, выходящее за рамки его былых возможностей. И ребенку это казалось потрясающим успехом. Он смотрел на своё творение и не мог оторвать взгляд. Будто самые прекрасные чувства спустились с небес и воплотились в эту неземную красоту…

Как же ему хотелось, чтобы мама увидела, чем занимается её сын. Она наверняка будет в полном восторге! А может быть, даже купит ему что-нибудь сладкое… Но ведь она будет только к ночи… Как же жаль.

Он вспомнил обычную реакцию матери на просьбы. «Уже пора спать, дорогой. Покажешь мне всё завтра», – скажет она, укрывая его овечьей шкурой. Рон с тяжестью на сердце послушает её, а утром не найдет маму дома, ведь она уже ушла в поле…

Но этот раз был исключительным. Город изо льда был невероятным творением. Микроскопические фигурки переливались на солнце ярким светом и выглядели гораздо красивее, чем настоящие городские постройки. Это был шедевр, который удивил бы любого, и маленький волшебник думал, что родители обязательно должны это увидеть.

С искренней преданностью он умолял уставших отца и мать взглянуть на его труды. Прекрасные голубые глазенки смотрели с неподдельной любовью, а теплые детские объятья не могли оставить взрослых равнодушными. Мальчику было невозможно отказать.

Сквозь лесную чащу они прошли быстро, и вот, за зелеными ивами им открылся вид на озеро.

– Смотрите! Всё это я сделал сам! – гордо сказал ребенок, отодвигая зеленые ветви.

Отец поднял ладонь к лицу и заслонил глаза от яркого света, которым блестел вечерний закат. Но это был не закат. Ледяные здания, холодные торговцы, лошади и священнослужители, микроскопические узоры соборов и потрясающие синие витражи тонких, вытянутых вверх окошек; крупные драконы с всадниками и замерзший замок короля посреди озера – всё это был морозный город, выстроенный поверх спокойного водного течения.

Глаза матери округлились так, что ребенок не узнал её. Удивленный отец нахмурился и молча смотрел на озеро, не в силах что-либо сказать…

Мальчик ждал похвалы, но вокруг воцарилась мертвая тишина.

Солнце клонилось к закату. Ветер усиливался, предвещая грозу. Птицы напряженно всматривались в появившихся людей. Что-то было не так.

Мать зарыдала. По её щекам побежали слезы, а в глазах появилось отчаянье. Она схватила палку, лежащую возле берега, и попыталась разрушить ту красоту, что лежала перед ней. Безнадежно стучала она по крышам домиков и колокольням церквей, не в силах повлиять на