однажды спала с тобой. Мне фиолетово, – поднимаю руки. Нет. Мне совсем не фиолетово. – Но всё же, я склонна поверить ей, нежели тебе.

– Лейла не принимала нас с отцом, – говорит Марк ровным и лишенным эмоций тоном. – Делала вид, что нас не существует, хотя наши влюбленные голубки родители решили, что будет очень здорово, если мы все будем жить под одной крышей, как большая и дружная семья. Лейла тогда казалась мне хомячком, который сидел в клетке и с опаской озирался на голодного кота, поджидающего удобного случая, чтобы наброситься. Однажды мы с отцом повздорили, поколотили друг друга. И сразу после этого Лейла постучала в мою комнату и предложила обработать рану на лице. Она приняла меня, потому что поняла, что не одна она не в восторге от новой жизни. Она делилась со мной своими переживаниями, тревогами и радостями, тосковала по отцу, признавалась, что всё бы отдала, чтобы только он вернулся, а мой папаша исчез. На этом и завязалась наша крепкая дружба. А потом как-то раз она приехала ко мне с какой-то вечеринки. Пьяная, веселая, разговорчивая. Призналась, что очень любит меня и это чувство уже давно стало другим. Что ей бы хотелось построить со мной настоящие отношения, ведь она так много знает обо мне, она доверяет мне и всё в таком духе. Думаешь, я не замечал этого раньше? – спрашивает меня с ухмылкой. – Утром она проснулась. Протрезвела. Спросила, что случилось, и я солгал ей, что мы переспали. Но после того, как всё закончилось, мы оба поняли, что хотим остаться сводными братом и сестрой. Мы не совершили ничего предосудительного, мы просто выяснили, что нам на самом деле нужно.

– Зачем ты это сделал? Ты мог просто сказать ей, что в качестве девушки она тебе не интересна.

– Я же говорю, – улыбается Марк, – Лейла слишком недоверчива. Пока не проверит всё от и до не избавится от сомнений. Если бы у нее кто-то появился, она бы мне об этом сообщила.

– А ты не думал, что есть вещи, которые по её мнению, ты просто не способен понять?

– Например? – усмехается Марк, допивая кофе.

– Например, любовь, которая подразумевает ненавистную тобой романтику, трепет в груди, желание делиться самыми сокровенными секретами и совершать определенные действия не потому, что они будут выгодны исключительно одному, а ради того, чтобы оба были счастливы? Она для него. Он для нее.

– Ты её очень плохо знаешь, Селин, – улыбается Марк, глядя на меня, как на наивного ребенка. – Лейла, как и многие девушки, мечтательна и сентиментальна. Смотрит плаксивые сериалы с подружками, читает романы, которые лопаются от интриг. Но она так же чрезвычайно избирательна, требовательна и щепетильна к деталям. Чтобы такая, как Лейла, по-настоящему полюбила мужчину, ему нужно быть от и до идеальным. Он должен соответствовать всем её параметрам.

– Черта с два!

– Разумеется, – поднимается Марк на ноги. – Бессмысленное упрямство – твой конек.

– Единственное, что он должен, – отвечаю, забросив ногу за ногу, – просто любить её. Обожать! Да, мы женщины, устанавливаем эти параметры: умный, с чувством юмора, высокий, статный, богатый, щедрый и так далее. Но, когда он встречается на нашем пути, эти установки теряют смысл. Мы о них даже не вспоминаем, потому что нам просто нравится мужчина. Мы им восхищаемся, сходим по нему с ума! Мы не можем влюбиться в тупого неудачника. Женщина влюбляется в лучшего, а для каждой он свой. И Лейла не исключение.

Я вижу, что мои слова заставляют Марка задуматься. И мне, если честно, это очень льстит. Потому что он не похож на человека, который готов с легкостью принять иную точку зрения. Даже просто сделать вид, чтобы избежать дальнейших обсуждений и возможных споров. И пока я не понимаю, что скрывается за его вдумчивыми глазами цвета жареного ореха: недовольство от того, что Лейла действительно увлечена сейчас (возможно!) неизвестным ему мужчиной или скрытая где-то очень глубоко радость, что его сестра, наконец, встретила мужчину своей мечты?

– Такие суждения основаны на личном опыте?

– Поиск лучшего партнера входит в базовый пакет любой женщины. Это как любовь и тяга к маме. Неизменные опции и удалению не подлежат.

– Некоторые дети ненавидят своих родителей.

– Эти некоторые – недоумки, если у них была и есть крыша над головой, горячий ужин, сказки перед сном и теплые объятия, – отвечаю уверенно, глядя в его глаза. – Бракованные личности.

И вот его губы снова трогает искренняя улыбка! Она короткая, мимолетная, едва уловимая, но…эта улыбка трогает мою душу. Дерзкий нахал исчезает, вулканическая самоуверенность рушится под гнетом необычайной трогательности взгляда. В который раз эта в миг ускользнувшая от меня тень становится причиной моей растерянности! Я забываю, о чем мы вели разговор, не могу подобать слова, чтобы заполнить робкую тишину между нами. Что-то такое знакомое касается меня невидимой ладонью, оставляя странное ощущение понимания. Лейла говорила, что мама Марка попала в автокатастрофу. Боль утраты навсегда останется в его сердце, как бы старательно он не скрывал себя израненного за образом того ещё наглеца.

– Должна признаться, Марк, – говорю тихонько с нотами неуверенности, потому что понимаю, что мои последние слова могли задеть его. – Вчера утром я случайно услышала ваш с отцом разговор. Я этого не хотела, но… В общем, так получилось.

– На разговор это похоже не было, – отвечает Марк, не изменившись в лице. – Зачем ты мне говоришь об этом? Опасаешься, что я обиделся на «бракованных личностей»?

– А ты что, ненавидишь своего отца?

Задержав на мне молчаливый взгляд, Марк допивает свой кофе и отодвигает стул.

– Мне пора, Селин. Спасибо за завтрак.

– Марк, извини, я не хотела…

– Всё в порядке, Селин, – смотрит он на меня пронзительно. – Ты ведь Почемучка. Потрясающая и очаровательная Почемучка. Я к этому уже привыкаю.

Что-то иное. Совсем незнакомое слышу я в его теплом, как какао, голосе! Он будто бы растерян так же, как и я. Будто мои слова стянули с него модную одежду, оставив полностью обнаженным. Таким, какой он есть на самом деле.

– …Да какой там завтрак! – говорю с запозданием, неосознанно застегивая верхние пуговицы на рубашке. Сама себя не понимаю. Но этот молчаливый и неловкий момент между нами – определенно что-то совершенно новое… Я чувствую, что смущена. – Увидимся вечером, да?

Марк молча кивает, задержав на мне проникновенный с тенью сомнения взгляд. Иду за ним в прихожую, щеки пылают, ладошки вспотели. Марк обувается, а я всё никак не могу отогнать непонятное мне замешательство.

– Хорошего тебе дня, Селин.

– …Спасибо. И тебе, Марк.

Мы смотрим друг на друга в продолжительном молчании, словно каждый из нас ждет что-то