Весна! Наконец-то! Эва радовалась как ребенок, видя, что на деревьях показались пушистые сережки. Скора растают остатки льда и снега, снова будет тепло и красиво.

События последних месяцев очень повлияли на ее мироощущение. Казалось, она стала совсем другой, отличной от той Эвы, которая меньше года назад возвращалась в отчий дом, чтобы навсегда проститься с мамой.

Меньше года… Частично жизнь вернулась на старые рельсы. Эва снова работала в университете – Ярош принял ее с распростертыми объятиями, предоставил возможность закончить аспирантуру и поддержал в желании получить стипендию на очередную поездку. Университет в Глазго был живо заинтересован в результатах ее исследований, собранных за время работы в библиотеке Александра. Все указывало на то, что ее охотно примут на шестимесячную стажировку, и Эва начала уже планировать поездку в Шотландию.

На самом деле изменений было значительно больше. Сначала умерла мама, а потом тот, кого она полюбила. Эти две потери прошли через ее душу, оставив глубокие шрамы. Эва не знала, осмелится ли еще когда-нибудь полюбить снова или страх очередной потери не оставит ее никогда.

Она часто ходила на могилу матери, приносила свежие цветы и сосновые ветки, мысленно беседовала с ней, открывала свои самые глубокие переживания. Например, что не может, как с ней, разговаривать с Алексом – не чувствует ни его заботы, ни присутствия.

О том, как сильно она изменилась, у Эвы была возможность удостовериться совсем недавно. По дороге в Ольштын (она купила в рассрочку автомобиль, чтобы удобнее было ездить в университет) неожиданно зазвонил телефон. Неизвестный номер.

– Добрый день, пан Рышард Гжеляк передает вам привет, – учтиво произнес мужской голос.

Гжеляка, несмотря на протесты многих авторитетов в области культуры и бизнеса, приговорили к двум годам тюремного заключения за нападение и мелкие экономические преступления, и в настоящее время он отбывал срок в тюрьме в Дембице.

– Пан Рышард будет безмерно счастлив узнать, как дела у вас и вашей семьи. Как здоровье маленького Бартуся?

Эва заледенела, но только на мгновение. Второй ее реакцией было бешенство. Несомненно, это была угроза. Да как он смеет?! Думает, ее можно запугать?! Мало того, что сломал ей жизнь и чуть не убил, так еще осмеливается намекать, что не оставит ее в покое? Нет, она не позволит ему приблизиться к ней или кому-нибудь из ее близких!

– Хорошо, что вы позвонили, – ответила Эва после продолжительной паузы. – У меня важное сообщение для пана Гжеляка. Будьте добры, передайте ему, что мне удалось найти то, что он так старательно искал. Теперь я понимаю, почему для него это было так важно. – Эва позволила себе легкую улыбку. – Выслушайте меня очень внимательно. Если кто-то из вас приблизится ко мне или к кому-нибудь из членов моей семьи, в тот же день запись будет показана по польскому телевидению. Сразу предупреждаю: не морочьте себе голову преследованием журналиста. Мы подумали о том, как обеспечить себе безопасность. Если у вас появится хотя бы мысль о том, чтобы сделать что-нибудь плохое кому-то из нас, помните, что в ту же минуту вы взорвете бомбу замедленного действия с участием пана Рышарда, как вы изволите его называть.

Собеседник отключился, не прощаясь, а Эва поехала дальше, гордая собой. Она была на удивление спокойна и чувствовала себя, как после хорошо выполненного задания. Что-то говорило ей, что теперь они в безопасности.

А сегодня, пользуясь свободным днем, Эва вышла на прогулку. Она наслаждалась каждой минутой, проведенной в Венжувке. С каждым вдохом чувствовала, что любит это место и что так будет всегда, независимо от того, куда ее забросит жизнь.

Неожиданно она услышала за спиной знакомый голос:

– Э-ва-а!

Она обернулась. Голос принадлежал Малгожате, которая, обвешанная сумками, одетая в своем невероятном стиле, догоняла ее. Эва никак не могла понять, откуда у нее такой странный вкус и способность выискивать в секонд-хендах самые невероятные наряды, какие только можно представить. Кому еще придет в голову ходить в пальто, которое выглядит, как сутана, и в большой шляпе, поля которой свисают, как хвост побитой собаки?

– Эва, стой же, девочка! – позвала Малгожата.

Эва подбежала к ней и забрала из рук сумки с покупками.

– Боже, ты не могла немного подождать?! Я бы заехала забрать все это! – отчитала она Малгожату. – А отец не мог поехать? Где это видано, таскать такие тяжести!

Та махнула рукой.

– Успокойся, тоже мне проблема – пять кило картошки домой принести.

Эва только покачала головой.

– Да! – Малгожата остановилась посреди дороги и принялась копаться в своей траурно-черной сумке, еще и закрывающейся на латунный замочек. – Подожди, подожди, я встретила почтальона… Ну где же оно? – Она перебирала свои сокровища, вынимая то старые очки, то пачку каких-то бумажек. – Есть! – наконец с триумфом выкрикнула она. – Есть! Пришло сегодня, заказное! – Малгожата вручила Эве бледно-фиолетовый конверт.

– А что это?

Эва опустила на землю сумку с картошкой и взяла конверт. Разглядывала его в поисках данных об отправителе, но ничего не нашла. Интересно. Письмо было отправлено три дня назад из Шотландии, из местности с ничего не говорящим названием Скелморли.

Она разорвала конверт. Внутри была почтовая открытка. Чистая. Неподписанная. Фотография сочной зелени холма, на пологой вершине которого виднелся старинный замок, частично разрушенный. На первом плане в кадр попали кусты вереска, придавая краскам живости, а фотографии – глубину.

Эва внимательно посмотрела на открытку, затем на Малгожату. Та уставилась на нее непроницаемым взглядом.

– Идем, обед сам не приготовится, – в конце концов сказала Эва, на что Малгожата отреагировала едва заметным движением губ, что можно было расценить как нечто похожее на улыбку.