пожизненное заключение, и в 1948 году его зарезали в тюрьме. Внук Элмера, Джеймс, так до конца и не оправился от увиденного.

У них в семье вообще было много сумасшедших. По словам Клаудии, «его дядя как-то лег на диван, сунул в рот пистолет и отстрелил себе голову. Другой его дядя умер в психлечебнице. Его брат, живший в Калифорнии, только и держался [в оригинале] на препаратах».

Какое бы расстройство ни возникло у Джеймса после убийства бабушки, оно только усилилось на Корейской войне, где он получил множество наград за убийства северных корейцев и китайцев. Работая в полиции Шривпорта, он быстро поднялся до звания лейтенанта. А вот в семье у него не очень ладилось: Джек частенько посыпался по ночам от преследовавших его кошмаров и как-то раз чуть не задушил Клаудию. Она жаловалась, что он спит с ножом под подушкой.

В каком-то смысле это типичная история серийного убийцы: отягощенная наследственность, передающаяся от поколения к поколению, которая оставляет за собой цепь неприспособленных к жизни, изуродованных потомков или, еще хуже, серию изнасилованных и убитых жертв.

Клаудия забеременела через две недели после свадьбы. Джеймс не хотел ребенка. С самого начала беременность давалась Клаудии нелегко: Джеймс в своей жестокости и вспыльчивости оскорблял ее, душил и даже сталкивал с лестницы.

Мать Дэнни обратилась к суду с письменным заявлением: «Дэнни страдал с самого своего рождения. Муж ревновал меня к нему. Он говорил, что уже видит, как этот ребенок окажется в гробу или за решеткой лет так в пятнадцать».

Сестра Клаудии вспоминала, что Джеймс не хотел забирать новорожденного домой из госпиталя и пинал его так, что малыш отлетал по полу комнаты. Когда она пригрозила обратиться к властям, Джеймс вытащил свой полицейский револьвер и приказал ей заткнуться. Клаудия рассказывала, как Джеймс бил ребенка, пытавшего ползать: «Он садился на свою маленькую попку, подворачивал одну ногу вниз, а другой отталкивался от пола. Джеймсу это не нравилось. Кажется, это казалось ему странным, а у моего мужа все должно было быть идеально».

Год спустя у них родился второй сын, Кевин. Джеймс Роллинг оставался злобным и угрожающе хмурым – в один момент он мог вести себя спокойно, а уже в следующий впасть в безудержную ярость. Его преследовало наваждение – страх микробов, – и каждый член семьи должен был обязательно мыть руки, прежде чем зайти в кухню, а также снимать обувь и ставить ее особым образом, возвращаясь домой. Любое нарушение этих строгих правил каралось побоями, зачастую с помощью тяжелого форменного ремня. Он забил их пса ногами до смерти, когда тот испачкал пол. Заставлял провинившихся есть с завязанными глазами или ходить по кругу с бумажным мешком или кастрюлей на голове в качестве наказания. Приковывал сыновей наручниками к стульям на кухне. Отхлестал Кевина ремнем с такой силой, что тот описался.

Он требовал от детей совершенства. Когда Дэнни было десять лет, а Кевину девять, Джеймс решил, что им пора учиться водить машину. Их ноги не доставали до педалей, но это не мешало Джеймсу кричать на сыновей и лупить их, когда у них не получалось завести мотор, как он приказал.

Джеймс Гарольд контролировал все аспекты жизни своих детей: до шестнадцати лет им не разрешалось ходить на свидания или выбирать себе одежду. Он следил за тем, как их стригут, и им было запрещено сидеть на диване в гостиной – они могли занести туда микробы с улицы.

Дэнни неоднократно становился свидетелем яростных ссор матери и отца, когда отец грозил матери револьвером или ножом. Однажды Джеймс ткнул в жену пистолетом и закричал: «И не забывай, что мой дед перерезал бабке горло, пока она ела».

Близнецы

В возрасте тринадцати-четырнадцати лет Дэнни Роллинг начал подсматривать в окна – наваждение, преследовавшее его всю жизнь. Несколько раз соседи ловили его, что было очень унизительно для Джеймса, и он беспощадно избивал Дэнни. И в школе, и среди соседей за Дэнни закрепилась репутация вуайериста, и девочки смеялись над ним. Роллинг впоследствии писал:

Вуайеризм начался у меня с простого любопытства. Женщины были как прекрасная тайна, мне нравилось на них смотреть. Очень скоро у меня установилась связь между подглядыванием в окна и мастурбацией на красивых женщин, которых я видел там. Постепенно та маленькая бабочка, порхавшая по моим гениталиям, превратилась в похотливое чудовище. Когда я стал мужчиной, у моего тайного поведения появилась собственная личность, которая со временем и превратилась в убийцу [273].

Роллинг начал давать этим «личностям» имена – вооруженного грабителя, профессионального преступника, звали «Иннэд» (Дэнни наоборот), а убийцу – «Близнец». Дэнни был хорошим послушным мальчиком, но «Иннэд» и «Близнец» пытались завладеть его душой. О расщеплении личности речь не шла; по словам Роллинга, все это были внешние сущности, овладевавшие им в разные периоды времени, которые не заставляли его делать какие-то вещи, а становились причиной его поступков.

Психиатр, осматривавший его, сообщал:

Имела место компартментализация или диссоциация. Это не я, это кто-то еще; не Дэнни, а Близнец. Так, он говорил, что Дэнни вуайерист, что Дэнни грабитель, что Дэнни насильник, но убийца – Близнец. Потому что этого он принять не мог. Однако он не утверждал, что дьявол толкал его на преступления или что он сам не виноват.

Но в действительности именно это Дэнни и имел в виду. Им овладел дьявол.

Ключ к его поведению лежит в строгой христианской дисциплине, в которой Дэнни вырос, и его последующей приверженности церкви Пятидесятницы. Подростковый гнев и злоба в сочетании с христианским воспитанием, осуждавшим проявления гнева и запрещавшим давать ему выход, в фундаментальном христианстве считались признаком «одержимости» дьяволом. Бог и дьявол существовали оба – со своими сонмами ангелов, пророков и воинов. В фундаментальном христианстве, когда речь заходит о боге и дьяволе, нельзя верить в одного, не веря в другого.

В контексте догматического христианства нет ничего «психиатрического» в вере Роллинга в Близнецов – какое еще объяснение он мог придумать, кроме одержимости силами зла? Возможно, мы подошли, наконец, к истинному определению дьявола – это сила, заставлявшая Роллинга насиловать и убивать. Психиатры могут называть ее «диссоциативным расстройством», священники – Сатаной, а Дэнни Ролинг называл ее Близнецом. Думаю, для человечества, даже в наш просвещенный век, еще рано списывать со счетов древнее библейское зло. Мы пока что лишь слепые щенки на своем эволюционном пути.

Но что касается Близнеца, мы скоро увидим, что у него имелись и секулярные корни.

И, как это часто