Вспоминается и Айджан Курманбеков: "Нет, баба, у менядля тебя нужной травки", - ведь это совсем иначе звучит, чем"неизлечимая опухоль у тебя". Не правда ли? Так говорилнеобразованный, но мудрый врачеватель в сложных случаях, и вспоминается поаналогии некий питерский "сене", возомнивший себя величайшим извеликих целителей. Вызвал на сцену для демонстрации своего таланта молодогопарня и стал вещать: "На сердце у тебя четыре пробоя. Как же ты ещеживешь?.. Слушай дальше: левая почка еле дышит, правое легкое висит, как мешок,ну, а про позвоночник и говорить нечего. Энергия вообще на нуле. Ладно, сейчасбудем тебя лечить. У меня, знаешь, какие методы? Десять профессоров пыталисьоспорить, всех положил на лопатки, всех опроверг! Ну держись!.." Что тутскажешь? Диагноз - точнее, самодиагноз, был поставлен однозначно: полнаяпрофнепригодность, безумно раздутое "эго", рядом с которым полностьюдолжна потеряться ничтожная, с его точки зрения, личность пациента. А ведь незря сказано: "Словом можно убить"...

В качестве филолога по изначальной своей профессии хочуименно в этом месте показать, как одно и то же понятие можно выразитьпо-разному применительно к конкретному обстоятельству. Можно сказать о человекеобидно: "Глупец". Можно мягче: "Звезд с неба не хватает". Аможно и вовсе витиевато: "Над его домом звезды будут сиять всегда"(он их не схватит). Но ведь точно так же по-разному требуется подчас и оберечь,и похвалить, и поддержать...

Да, во многих случаях больной должен знать о себе всюправду, но тогда, когда вы можете сказать и "А" и "Б",когда вам без его напряженных, совместных с вами усилий, с болезнью несправиться. И кроме того, что значит - "всю правду"? На чем долженбыть сделан акцент? Все зависит от конкретной психологии конкретного человека:одному следует сказать в общем: "Отлично, будем шлифовать-налаживать твойразбаланс", - а другому требуется уточнить до деталей, до построениясистемного графика порядок работы - моей и его, исходя из такого-то и такого-тосостояния его здоровья. Одному нужен контекст мироздания, другому достаточночеткого ЦУ и опоры лишь на ваш авторитет, третьего надо выругать, чтобымобилизовать его волю, четвертого надо похвалить - с той же целью, и т.д. ит.п. И во всех случаях пациент должен чувствовать, что за твоими действиямистоит любовь к нему: хоть строгая, хоть сентиментальная, хоть попустительская,хоть родственная, но -любовь, забота и сочувствие!

Вот и вся этика диагноста: помочь человеку убедиться вмысли, что вас с ним двое против одной болезни. Как помним, эта модель быласформулирована задолго до нашей эры. Она оказалась главенствующей во всетысячелетия нашей эры и, без сомнения, останется таковой и в следующей эреразвития человечества.

Приступая к изложению этой, возможно основной главы даннойкниги, считаю необходимым предпослать ей короткую, но четко обозначеннуюпреамбулу. Каждый постулат ее - парадоксален, но именно пока, ибо главный судья- это практика, а она полностью подтверждает то, о чем я буду говорить.Следовательно, дело лишь за временем, которое претворит эти тезисы в общепринятыеправила.

Первое. Эффективность лечения человека в значительнойстепени зависит от того, насколько глубоко вошли в измененное состояниесознания и врач, и пациент. Что такое это измененное состояние сознания, и длячего оно необходимо? Начну с конкретного эпизода, который в моей биографиисыграл важную роль. Биоэнергетическими способами мне довелось убирать опухольиз мозга двенадцатилетней девочки Анастасии Н. Врачи сообщили ее родителям:"Опухоль расположена очень глубоко. Если делать операцию, то ребенокпогибнет. Если не делать, тоже погибнет. Ищите свои пути." Какими- тоспособами они вышли на меня, убедили, гуманности ради, девочкой заняться. Таксовпало, что в этот же период врачи с кафедры нейрохирургии Военно-медицинскойакадемии им. С.М. Кирова присутствовали на опытах, осуществляемых в лабораториитеплофизики доктора технических наук Г.Н. Дульнева с целью проверки воздействияна реципиента, отделенного от меня металлическим экраном. От моей головы и отголовы Ирины С. на общий дисплей были выведены датчики, и графики на экранеоднозначно показывали, что мозг девушки начинал работать синхронно с моим вовремя подачи мной тех или других мысленных сигналов, разумеется, неизвестныхей. Медиков, докт. мед. наук А.Н. Хлуновского и канд. мед. наук В.П. Кобринаэтот опыт впечатлял, они предложили поработать для науки на их оборудовании вболее сложном режиме. Я в ответ попросил проконтролировать мою работу с Настей(и двумя другими больными с аналогичными недугами). Таких подконтрольныхсеансов летом 1993 года состоялось четыре, и я вижу их как реальное воплощениетого лучезарного идеала, при котором работа целителя осуществляется солидарно ипод наблюдением специалистов, а точные приборы регистрируют все нюансы еговоздействия.

Колонки цифр, зигзаги графиков, цветные картинки на экраненепрерывно отражали видоизменения в мозгу, передаваемые с 19 датчиков,прикрепленных к голове Насти. Для меня было поучительно узнать, чтофункциональные улучшения в процессе работы с ее мозгом начались задолго до того,как томограф зафиксировал уменьшение, а затем и исчезновение материальногосубстрата самой опухоли. Это означает, что накопление новой, положительнойинформации естественно предшествует ее конкретной реализации, что междупервоначальным энергоинформационным толчком и воплощением, конкретизациейзаданной программы располагается достаточно заметный (месяцы) временнойотрезок. Однако об этом длительном процессе (Настю летом я поселил у себя надаче и работал с нею ежедневно) я рассказываю в данном случае исключительноради удивительных трех минут: я предложил оператору зафиксировать на дисплееизменения в структуре функциональных данных после введения Насти в состояниетранса. Виктор Пантелеймонович согласился, сознание девочки мною было особойкомандой отключено, и дальше я работал в обычном режиме посылаэнергоинформационного сигнала с расстояния приблизительно три метра, после чегоНастя была пробуждена. Расшифровка полученных графиков показала, чтовосстановление, улучшение нарушенных функций в течение тех трех минут, что былаотключена "бетономешалка" сознания, совершалось с десятикратной, покрайней мере, интенсивностью по сравнению с периодом бодрствования!.. Таковыблагодатные возможности работы напрямую с подсознанием, то есть с восстановлениемавтоматики, осуществляемым без искажающих и сдерживающих усилий бодрствующеймысли.

Состояние измененного сознания пациента - это областьгораздо более широкая, чем введение в гипнотическое состояние, которое естьлишь один из частных случаев и которым я никогда не пользуюсь. Речь идет осостоянии отрешенности от суеты, о концентрации на главном, о трансе, границыкоторого располагаются в шкале от достаточно серьезного внимания к личности исловам целителя до полной отрешенности от всего остального мира, кроме его слови поступков. Подобная концентрация приводит к значительному повышению эффектаисцеляющего воздействия. Когда некоему профессору-инфарктнику и большомускептику по отношению "ко всем этим чудесам" я, по его выбору,показал, как быстро можно убрать облако с горизонта, он полностью поверил и вмои действия на его сердце. Через месяц на этом сердце не осталось и следовбывшей тяжелой травмы. Так, например, Борис Аранович рассказал, что после яркойпередачи о нем по финскому телевидению как о знаменитом целителе его личноеоздоравливающее воздействие на пациентов-финнов во время индивидуальных сеансовзаметно выросло.