– Пожалуйста, не говори об этом ни с кем в доме, я не хочу, чтобы моя мать знала, что мы ездили туда.

Позже, в постели, она почувствовала, что никогда не сможет проникнуть в его мысли, в его душу, никогда не будет полностью владеть им. Ей не надо было выходить замуж, подумала она, а теперь, когда она ждет ребенка, как она собирается бороться со всеми этими женщинами вокруг него? В ее-то возрасте, с ее неопытностью! Она начала рыдать.

Сеит тоже не мог заснуть. Он бы предпочел поговорить с ней, рассказать ей о своей прошлой жизни. Он знал, что разговор поможет ей успокоиться, подарив всем покой. Пока они жили в этом доме, у них не было возможности поговорить по душам, уединиться, и поэтому никакой возможности понять и стать ближе друг к другу.

Он подумал о Шуре, которая в его трудные минуты могла тепло и нежно делить с ним тишину, ожидая, пока он не заговорит, разгонять его печаль и горе своей любовью. Как ему ее не хватало! Он знал, что, если бы она была здесь, она бы наверняка избавила его всех страданий.

Всхлипывания Мюрвет отвлекли его от мыслей. Он собрал ее волосы, разметавшиеся на подушке, просунул руку ей под голову и притянул к себе. Он вдыхал аромат ее кожи и целовал ее мокрые щеки.

«Боже мой! – сказал он себе. – Я люблю и эту женщину тоже».

Одной рукой он ласкал ее немного округлившийся живот. Он целовал ее шею, ее щеки, он продолжал целовать ее. Он мог понять ее ревность, ее сердечную боль, но не мог найти слов, чтобы облегчить ее страдания. Он баюкал ее, как ребенка, пока она не перестала плакать. Когда Мюрвет, успокоившись в его руках, заснула, Сеит смотрел в потолок, думая о том, как повернется его жизнь.

Утром Мюрвет проснулась и увидела мужа уже полностью одетым. Он стоял перед окном:

– Вставай, Мурка, одевайся, собирайся. Мы уезжаем.

– Куда, Сеит, в такую рань?

– В наш новый дом.

– В наш новый дом?

– Мы уже были там.

– Ох… как я скажу маме?

– Я твой законный супруг, и я забираю тебя в наш собственный дом. Вот что ты скажешь своей матери!

Мюрвет вспомнила последние события, она не так уж и верила ему. Ее мать предупреждала ее. Она любила мужа, но такой красавец, как он, был еще и дамским любимцем. Здесь, по крайней мере, у нее есть мать и брат. Уйдя от них однажды, она уже не сможет к ним вернуться.

Сеит догадался, что за мысли бродят в ее голове. Он сел на край кровати:

– Это наш шанс! Мы будем ужинать вместе, тет-а-тет, ты будешь хозяйкой в доме, и тебе не надо будет считаться с другими. Понимаешь меня? Мы будем счастливы вдвоем.

Улыбаясь, он погладил ее по щеке:

– Не волнуйся, мы будем среди мусульман.

Мурка не знала, что делать. Она не знала, как сказать матери. Она неохотно оделась. Эмине совершила утренний намаз и пила кофе, когда Мюрвет вошла к ней. Когда Эмине повернулась и вопросительно посмотрела на дочь, у той само собой вылетело:

– Мама, мы уходим.

Эмине поняла, что это сообщение не означает выход на прогулку. Она холодно спросила:

– Куда?

– Я не знаю, куда он поведет меня.

Эмине отвернулась и посмотрела в окно. Затем ответила, но в голосе была боль:

– Хорошо… но я не оставлю тебя одну, Неджмийе отправится с тобой. Она молода, но, так или иначе, она твоя сестра.

Мюрвет не знала, что и сказать.

Глаза Эмине наполнились слезами. Она повернулась к своей чашке кофе:

– Ладно, всего тебе хорошего.

Мюрвет остановилась. Ее мать не посмотрела ей в глаза. Она хотела поцеловать ей руку, но побоялась. Очень тихим голосом она спросила:

– Ты ничего не хочешь дать мне, мама?

– Возьми свою кровать и свой сундук с приданым.

Она встала, вышла в свою спальню и вернулась с пакетом, завернутым в старые газеты.

– Здесь кофейный набор из моего приданого. Теперь ты не скажешь, что мать не дала тебе ничего.

Сеит нанял фаэтон для них и телегу для мебели, на которую они погрузили все свои вещи. Мюрвет спросила себя, все ли невесты, покидающие свои дома с мужем, чувствуют себя такими же смущенными, как она.

Сеит не возражал, чтобы Неджмийе присоединилась к ним. В семье жены она была его любимицей, напоминая ему его сестру Хавву.

Мюрвет поцеловала руку матери и взобралась на фаэтон.

– Мама, ты придешь к нам в гости?

– Конечно, если ты дашь мне знать, где вы.

Сеит пожал теще руку и сел рядом с женой, поднял Неджмийе и посадил между ними. Таким образом, Сеит, Мурка и Неджмийе отправились в свой новый дом.

Фаэтон остановился перед домом номер семь на улице Хаджи Хюсрев на холмах Касимпаша – причудливым двухэтажным строением в красивом саду, дожидающимся новых владельцев.

Мюрвет, все еще под впечатлением расставания с родительским домом, обошла дом, изучая его со всех сторон. На первом этаже находились кухня, ванная и комната, на втором – спальня и комната поменьше. Сеит, собираясь привести жену в новое жилище, навел там чистоту, но Мюрвет сделала уборку снова. Она достала из приданого кружевные занавески, шторы и развесила их. Они выбрали комнату, что побольше, наверху спальней и обставили ее. Комната поменьше была предоставлена Неджмийе, которая до сих пор обходилась матрасом на полу. Затем Мюрвет надела на подушки кружевные наволочки. Она старалась быть хорошей хозяйкой в собственном доме.

Когда стемнело, она расчувствовалась, почти заплакала, но сдержалась, боясь расстроить Неджмийе. Сеит зажег лампу и ушел за покупками, оставив сестер. Вскоре он вернулся с провизией из ресторана Волкова. За отсутствием стола они расстелили на полу газеты. Появилась замечательная русская еда. Сеит открыл бутылку водки. Он выглядел счастливым. Он ущипнул жену за щеку и подмигнул ей.

Мюрвет была смущена фамильярностью мужа в присутствии сестры.

– Не надо, Сеит, – прошептала она, – не при ней.

– Я в своем доме, Мурка, я могу трогать жену как хочу, ясно?

– Ах, Сеит, пожалуйста.

– Ты не хочешь выпить со мной?

– Я не пью, Сеит.

– Ну ладно, что делать, тогда выпью один, сам с собой, на здоровье!

Сеит загрустил, и Мюрвет не знала, что делать, чтобы развеселить его. Она решила молчать. Неджмийе тоже была неразговорчива. Сеит чувствовал себя нянькой с двумя маленькими детьми. Пока он наливал себе еще водки, Мюрвет убрала посуду и собрала газеты.

– Тебе лучше лечь, ты, должно быть, устала.

Мюрвет вымыла посуду и пошла наверх спать, взяв Неджмийе с собой. В постели она взмолилась: