Ноги Семена подкосились, а к горлу подкатила предательская тошнота. Обессилев от ужаса, он уселся прямо на пол, будучи не в силах отвести взгляд от творившегося в городе кошмара. Петренко удивляло, почему он не сошел с ума сразу после диверсии в Запретной зоне. Теперь же он чувствовал, что наконец-то все встает на свои места – безумие накатывает на него сметающей волной животной паники. Панику усугубляло и осознание того, что Семен был напрямую причастен к этой трагедии.

Ад ступил на землю при его посредничестве. Вину маршала нисколько не умаляло то, что ему пришлось действовать по принуждению. Подчиняясь заговорщикам, Семен беспокоился о семье… И вот во что вылилось его беспокойство: Такира и малышка Сандра были сейчас где-то там, в этом ревущем урагане. Как и семьи других ни в чем не повинных людей.

Дрожащими пальцами Семен извлек из кармана инфоресивер – обычный, для выхода в Открытую зону, – но тот наотрез отказался связывать его с семьей, поскольку вообще не подавал признаков жизни. Похоже, Клаус непростительно ошибся в расчетах: последствия форматирования оказались куда более катастрофическими, нежели прогнозировалось.

Бежать… Срочно бежать отсюда. Лучше уж сгинуть в аду, чем наблюдать, как он безжалостно уничтожает то, что тебе дорого…

Дверь в шахту аварийного выхода не поддавалась, и Семен успел в кровь разодрать о полимер кулаки и отбить ноги, прежде чем догадался, как открывается выход. Неудивительно: шахтой не пользовались со дня основания Пирамиды – не было необходимости. И вот спустя столетия такая необходимость все-таки возникла…

Семен бежал прочь из Пирамиды. Он бежал в охваченный хаосом город, дабы быть вместе со своей семьей. Петренко истово надеялся, что с ней все в порядке, а иначе и пожизненное заключение на ледяном материке явилось бы для маршала-предателя чрезмерно мягким наказанием. Судьба канувшего в небытие виртомира Семена в данный момент не волновала. Хватило бы сил уцелеть в реальном.

В первое утро Жестокого Нового Мира маршал Петренко и не предполагал, что такая задача окажется ему по плечу…

Брат мой почтенный! Жестоко тебя Ахиллес утесняет,

Около града Приамова, бурным преследуя бегом.

Но остановимся здесь и могучего встретим бесстрашно!

Гомер. «Илиада»

То, что непогода наконец отступила, стало понятно утром, когда взошло солнце. Солнце выстрелило лучами по последним, отступающим в сторону Казахстана тучам, после чего, довольное победой, двинуло по своему обычному маршруту, как бы показывая нам: дескать, все в порядке, вот оно я, никуда не делось.

Никто, разумеется, и не сомневался, хотя усомниться в этом повод все же был. Неделю с лишним носились над нами несметные орды грозовых туч, которые били по городу залпами дождей и всячески мешали солнцу выполнять его извечную миссию. Тут уж волей-неволей засомневаешься, а все ли в порядке в небесной канцелярии и не случилось ли у них в операционной системе тоже какого-нибудь сбоя. Все же затяжные дожди в это время года – явная аномалия. Превратившиеся в бурные реки, водоотводные каналы нулевого яруса едва справлялись со своими задачами. Потоки воды того и гляди норовили выйти из берегов и ускорить модулям-клинерам работу по уборке мусора, успевшего скопиться в городе за время их бездействия.

Поэтому вряд ли кто-то из горожан не обрадовался яркому солнцу, вернувшемуся на небосклон после долгого отсутствия. Обрадовалось и наше подполье, успевшее за время непогоды подыскать себе более комфортное убежище несколькими ярусами повыше – сырой и промозглый андеграунд успел нам изрядно надоесть. После затяжных дождей хотелось выбраться куда-нибудь на солнечное местечко да погреть на солнцепеке косточки, однако заботы государственной важности совершенно не позволяли нам расслабиться. Подполье, в состав которого сегодня входил также виртоклон Наума Исааковича, продолжало борьбу, игнорируя непогоду и прочие мелкие неприятности. Крупных, к счастью, на нас пока не обрушивалось, но их было никак не избежать – наступило время открытой борьбы.

Подпольщики выходили из тени и имели на то веские основания. Именно в это утро все мы были официально приняты в состав Антикризисного Комитета маршалов, с которым для нас установил связь Кауфман. Само собой, клон дяди Наума не обладал неограниченной свободой путешествия по виртомиру и вообще сразу же после первой встречи с нами избавился от своей броской оболочки-скина. Теперь он присутствовал в «Серебряных Вратах» в образе бесплотного духа, что немного огорчало Каролину, успевшую быстро привязаться к двойнику своего отца. О своем появлении в нашей компании виртуальный курьер-невидимка извещал голосом и частенько пугал этим Семена – нашего постоянного наблюдателя за виртомиром.

Продолжавший обитать в полуразрушенной Запретной зоне Антикризисный Комитет пребывал в полной растерянности. После того как арбитр Хатори получил права Законотворца, он, вопреки обещаниям, ни разу не соизволил связаться с благословившими его на святое дело маршалами. Тем не менее первые положительные результаты работы временного Законотворца были налицо. Комитет не знал, как реагировать на молчание Хатори, и потому занял нейтральную позицию наблюдателя. Маршалы надеялись, что рано или поздно их все-таки порадуют официальным отчетом об успехах. Законотворец тем временем продолжал бурными темпами восстанавливать Служебную и Открытую зоны, а о Закрытой даже не беспокоился. Впрочем, это еще ничего не значило – главное, деятельность Хатори Санада шла на пользу обществу и вселяла в граждан оптимизм.

Явление Антикризисному Комитету виртоклона Наума Кауфмана здорово напугало и озадачило маршалов. Но еще больше комитетчиков озадачила поведанная им история злоключений их коллеги – маршала Петренко. История содержала множество подробностей, известных только контролерам правительственных терминалов, поэтому нельзя было счесть ее выдумкой. Самым же ярким подтверждением рассказа Кауфмана были выданные им документальные сведения о девственно чистых накопителях, которые раньше принадлежали Макросовету. А также обнаруженные повсеместно чужеродные файлы, предположительно и являвшиеся останками виртоклонов, следы коих терялись в уже не существующих участках Закрытой зоны.

Не сразу, но все-таки поверившим в рассказ Кауфмана комитетчикам стало интересно, где сейчас находится Клаус Штрауб – инициатор борьбы с теневым заговором, а также виновник постигших планету бед. Как выяснилось, Наум Исаакович прояснял этот вопрос для Хатори еще до того, как услышал историю Петренко. Виртоклон доложил Комитету, что на момент начала кризиса Штрауб находился в боте инскона отдельной правительственной магистрали. Боты Макросовета были оборудованы терминалами для связи с Закрытой зоной, и, по всей видимости, атака Штрауба на зону Законотворца в целях конспирации велась именно оттуда. Правительственная магистраль пострадала от сбоя, как и все остальные, поэтому было маловероятно, что Клаус уцелел. Останки единственного человека из членов Макросовета можно было искать в любом районе планеты. В отличие от его сообщника-арбитра, который решил сыграть в свою игру и выловил в мутной воде настоящую золотую рыбку. Местонахождение Хатори Санада было известно прекрасно, однако добраться до него было практически нереально.