– Прекратите, мар… Тьфу, проклятье, да какой ты, к черту, маршал! – Лицо арбитра стало пунцовым от злости. – Такой же, как и капитан! Теперь ты никто, Гроулер! Усвой это раз и навсегда! Не я, ты – преступник! И это я приказываю тебе сдаться! Институт маршалов полностью ликвидирован, и мы не уверены, что те, кто сегодня называет себя ими, – не самозванцы! И кому как не мне возрождать этот благородный институт? Поэтому не смей даже думать о том, чтобы причислять себя к слугам закона!

– Пять маршалов, что составляют Антикризисный Комитет, – самозванцы? – удивился я. – Разве не они дали вам допуск в зону Законотворца? И у вас поворачивается язык называть их самозванцами?

– Они – лишь обычные контролеры, возомнившие себя преемниками Макросовета, в то время как я – его доверенное лицо, – после небольшой заминки ответил Хатори. – Я имею больше прав на должность Законотворца! Так и быть, я готов восстановить их в званиях на новой маршальской Службе. Но для тебя, Гроулер, там места нет и не будет! И для предателя Петренко – тоже. Понятия не имею, что он там тебе наплел, только в действительности это он – главный подозреваемый по делу о диверсии в Закрытой зоне. Это он убил Макросовет, включая Клауса Штрауба! Приведи Петренко ко мне, и тогда – возможно! – я дарую тебе амнистию. Это справедливое предложение, Гроулер. Советую тебе его принять, иначе крепко пожалеешь.

– Все с вами ясно, – вздохнул я. – Не получается у нас разговора, а жаль. Значит, придется арестовывать вас силой. Хотя могу, в свою очередь, также пообещать вам снисхождение, если отпустите заложника и воздержитесь от диверсий вроде повторного форматирования Закрытой зоны.

– Я не держу заложников и не занимаюсь диверсиями! – Побелевшие было щеки арбитра вновь пошли красными пятнами. – Я восстанавливаю порядок, если ты, слепец, еще этого не заметил! Так что прекрати свои идиотские нападки! Немедленно выползай из своего укрытия и сдавайся! А будешь сопротивляться – тебе же хуже!

– Так и отметим: подозреваемый от явки с повинной отказался, – заявил я во всеуслышание и перед тем, как отключить инфоресивер – дабы не запеленговали, – обратился к реалерам, наверняка следившим за нашей перепалкой: – Решайте сами, ребята, как вам поступить! От имени закона последний раз предупреждаю: институт маршалов никуда не делся, и он амнистирует каждого, кто добровольно сложит оружие. Да, нас сегодня мало, но мы продолжаем нести Службу. Что бы ни сулил вам Хатори Санада, закон на нашей стороне. Выбирайте, на чьей стороне вы!..

– Правильный ход, – похвалил мою тактику Семен, когда мы, запутывая следы, поднялись с ним на три яруса выше. – Внести в душу врага смятение – значит ослабить его. Только бы они поверили, а иначе все твои старания пойдут прахом.

– Скорее всего, они и пойдут прахом, – ответил я. – Говоря по правде, я не рассчитывал на положительный результат. Здесь важно другое. Во-первых, скажем спасибо Кауфману – вторгнувшись в их систему, мы доказали, что можем обхитрить Законотворца, а это серьезное заявление. Во-вторых, когда дойдет до столкновения, «Всадники» будут чувствовать себя уже не так уверенно, зная, что стреляют в маршала. Я бы чувствовал, по крайней мере. Мы их слегка припугнули, и это заставит Хатори поторопиться с переездом в Женеву – как раз то, что нам и нужно. Кауфмана они потащат за собой разгребать бардак на вершине мира, поэтому он обязательно известит нас о дне «великого исхода». С его слов, ремонтных работ на магистрали Западная Сибирь – Женева осталось примерно на полторы недели. Замедлить темп уже не получится – дядя Наум и так сколько мог оттягивал сроки ремонта. За неделю нам надо поразмыслить, как произвести арест Хатори и освободить дядю Наума, обойдясь при этом малой кровью. А лучше совсем без нее.

– У тебя есть мысли на сей счет?

– Пока лишь парочка поверхностных идей. Но если Кауфман снабдит нас исчерпывающей информацией…

– Маршалы! – послышался у нас за спинами призывный окрик. Мы обернулись: кажется, кому-то требовалась наша помощь.

Обычный человек в обычной одежде. Чуть покрупнее Семена, по возрасту – наш ровесник. На фиаскера не похож. Впрочем, на нуждающегося в помощи тоже – ведет себя спокойно, не суетится.

– Вы действительно маршалы? – Оценивая нас недоверчивым взглядом, человек медленно приближался. Очевидно, сомнения у него вызывал лишь тот маршал, который был закован в реалерские доспехи. – Да-да, вижу: точно вы! Здравствуйте, маршал Петренко!

– Не имею чести быть знакомым, – ответил Семен, нервно перебирая пальцами по рукоятке стиффера.

– Все в порядке, я тоже маршал, – пояснил человек в гражданском и представился: – Даниэль Фишер. Я служил на шестом ярусе Пирамиды, а вы – в «норе». Я был лишь одним из многих служак, но вас-то все знали… Почему вы в форме? Неужели Служба восстановлена? Нас никто не извещал.

– Вас? – переспросил Петренко.

– Я знаю еще десятерых наших, кто выжил. Мы иногда встречаемся, чтобы обменяться новостями, но никогда не надеваем форму. Сейчас уже, конечно, на улицах не так опасно, но мы все равно не рискуем появляться в форме. Хотели вернуться в Пирамиду, когда вроде бы все нормализовалось, но она до сих пор захвачена. Что же делать?

– Слуги закона! – вырвалось у меня. – Поборники гуманизма! Даже затрещину этим раздолбаям-фиаскерам боялись отвесить! Насилие к гражданскому лицу, видите ли! Странно, и почему эти граждане не оценили такое гуманное к себе отношение?

– Капитан Гроулер сегодня с нами, – пояснил Семен. – Как вы уже наверняка поняли, у него свои представления о гуманизме.

– Догадался, – кивнул Даниэль. – И это отчасти справедливый упрек. Пора бы нам кое в чем пересмотреть свои идеалы. Так вы объясните наконец, что происходит, почему вы здесь и как долго нам еще ждать хороших новостей?..

По-настоящему хороших новостей для Фишера и десяти его друзей не нашлось, однако их ободрили и те, что они услышали. Рассказ Семена изгнал из его собратьев неуверенность и заставил вспомнить о служебном долге. Болезненно переживая разгромное поражение от своих извечных врагов – фиаскеров и наблюдая, как те свободно расхаживают по штаб-квартире вместе с реалерами, маршалы возжелали восстановить справедливость.

Даниэль со товарищи оперативно собрались в нашем мобильном штабе, явившись все как один, по примеру Семена, при полном обмундировании и готовые к действиям. Маршальское единодушие меня, разумеется, радовало, однако, кроме него, радоваться было нечему. Оружия у них не имелось, опыта ведения боевых действий – тоже, а отправлять их в Пирамиду на одном воодушевлении в надежде, что мундиры заменят им доспехи, было глупо. В них бы даже не стреляли – просто выпроводили бы вон. В лучшем случае накормили бы обещаниями в скором времени восстановить на Службе и оставили в Пирамиде в качестве гостей, без права доступа к ключевым постам. Хитрый Законотворец осознавал, что глупо полностью абстрагироваться от прежней власти, наоборот, для Санада было куда выгоднее сохранить хотя бы внешнюю ее преемственность перед лицом оставшихся маршалов.

Семен был до конца честен со своими друзьями и рассказал, в каком беззаконии ему довелось участвовать. Мнение Фишера и его команды совпало с мнением Антикризисного Комитета: давайте сначала разрешим все государственные проблемы, а потом будем разбирать собственные дисциплинарные проступки. Но уже сейчас маршалы готовы были простить Петренко хотя бы за то, что он первый осмелился выйти на улицу в форме и собрал вокруг себя коллег и единомышленников. Семен поправил их: не его следует благодарить за инициативу, а капитана Гроулера. Это он не поддался на посулы заговорщиков и согласился двинуть на бой с ними под маршальскими знаменами. Маршалы закивали: похвальная гражданская позиция, достойная того, чтобы ее поддержать.