Абель оттопырил нижнюю губу и нахмурился. Похоже, нобиль перехватывал инициативу в игре.

– Может быть, в поселке вертелся какой-нибудь конкретный патрульный? – нерешительно продолжил Юнц.

– Понятия не имею. В своих мундирах они все на одно лицо.

Профессор внезапно повернулся к Валоне. За секунду до этого она вдруг дернулась и побледнела, ее зрачки испуганно расширились, что не ускользнуло от внимания Юнца.

– А как насчет тебя, девочка?

Валона молча помотала головой.

«Ну, вот и все, – мрачно подумал Абель, – игра окончена».

Однако Валона, дрожа, уже поднималась на ноги.

– Я хочу кой-чего сказать, – еле слышно выдавила она.

– Говори, дитя, – подбодрил ее Юнц. – Что ты хочешь нам сказать?

– Я простая девчонка с ткацкой фабрики, – сдавленно проговорила Валона, ломая пальцы, на ее лице застыл страх. – Прошу вас, не сердитесь на меня. Я вот чего подумала. Мой Рик, он очень важный, да? Важный-преважный?

– Он был очень, очень важен для нас, – ласково ответил Юнц. – И, надеюсь, таковым остается.

– Значит, все, как вы сказали. Значит, тот, кто отправил его на Флорину, глаз бы с него не спустил ни на минуточку. А как же иначе? Ведь Рика и бригадир на фабрике мог избить, и дети камнями забросать. Или он заболел бы и умер. И в поля его отправлять было нельзя, станет ему плохо – и все, никто его не найдет, пока он не умрет. Злодеи не стали бы полагаться на удачу. – Валона осмелела и говорила довольно связно.

– Продолжай, девочка. – Юнц не сводил с нее глаз.

– Есть только один человек, который приглядывал за Риком с самого начала. Он нашел его в поле, проследил, чтобы я о нем позаботилась, охранял и справлялся о нем каждый день. Он и про доктора знал, ведь я сама ему и рассказала. Это он! Это был он! – закричала она, указывая пальцем на Мирлина Тиренса.

На сей раз даже Файфу изменила его каменная выдержка. Руки уперлись в стол, приподнимая массивное тело. Он в упор уставился на старосту.

Все словно онемели. Даже Рик только и мог, что недоверчиво переводить взгляд с Валоны на Тиренса и обратно.

Потом Стин визгливо захохотал, и оцепенение спало:

– Верю! Право слово, верю! Я вам давно твержу, что Файф платит кому-то из туземцев. Убедились, каков фрукт? Он платил туземцу, чтобы тот…

– Это чудовищная ложь.

Слова принадлежали не Файфу, а старосте, с горящими глазами вскочившему с места.

– Что именно? – поинтересовался Абель, выглядевший здесь самым спокойным.

Тиренс непонимающе посмотрел на него, потом, запинаясь, произнес:

– То, что сказал нобиль. Я не брал саркских денег.

– А то, что сказала девушка?

– Это правда, – Тиренс облизал пересохшие губы. – Я применил к аналитику психозондирование. Только не надо на меня так смотреть, Лона, – торопливо добавил он. – Я не хотел ему навредить, не хотел, чтобы все так обернулось. – Староста рухнул в кресло.

– Ваша затея, Абель? – подал голос Файф. – Не знаю, что вы задумали, но последнее преступление никак не может входить в репертуар данного преступника. Лишь великие нобили обладают соответствующими знаниями и возможностями. Или этим самооговором старосты вы пытаетесь выгородить Стина?

– Я и с Трантора денег не брал, – сказал Тиренс, сжав кулаки и подавшись вперед.

Файф не обратил на него внимания.

Последним пришел в себя Юнц. Он с трудом смирился с мыслью, что старосты нет с ними, что он где-то в другой комнате посольства, а Юнц видит лишь его образ, не более реальный, чем образ Файфа, находившегося в двадцати милях. Профессору же так хотелось ободряюще похлопать старосту по плечу, поговорить с ним наедине… Вместо этого он сказал:

– Прежде чем пускаться в споры, давайте выслушаем старосту и узнаем подробности дела. Если он и есть тот, кто психозондировал аналитика, нам потребуются все обстоятельства. Если же не он, то детали его выдадут.

– Хотите знать, как все было? – закричал Тиренс. – Хорошо, я расскажу. Что толку теперь скрывать? Меня ждет либо Сарк, либо Трантор. Космос с ними, зато, облегчив душу, я, может быть, кое-что предам огласке.

Староста с презрением показал на Файфа.

– Перед вами – великий нобиль. «Лишь великие нобили, – говорит нам великий нобиль, – обладают соответствующими знаниями и возможностями». И он в это верит. Но что такого он знает? Что вообще знает любой из саркцев? Они не управляют своим государством. Это делают флоринианцы. Флоринианская госслужба! Мы пишем бумаги, изучаем бумаги, оформляем бумаги. А именно бумаги управляют Сарком. Да, многие из нас чересчур забиты, даже не пискнем, но знаете ли вы, что бы мы сделали под самым носом у треклятых нобилей, если бы захотели? Вы в этом только что убедились. Год назад, в рамках программы своего обучения, я служил временным диспетчером космопорта. Это отражено в документах. Правда, вам придется хорошенько в них порыться, поскольку официально на этом месте работал саркец. Должность принадлежала ему, а работал за него я. Мое имя вы найдете в списке, озаглавленном «Туземный персонал». Хотя ни один саркец, разумеется, туда не заглядывал, дабы не марать свой взор. Когда местное отделение МПБ переслало нам сообщение пространственного аналитика вместе с советом отправить в космопорт карету «Скорой помощи», сообщение принял я. И передал его дальше по инстанции, за исключением той части, в которой говорилось о гибели Флорины. Я встретил пространственного аналитика в небольшом пригородном космопорте. Это было несложно. Все нити управления сосредоточились в моих руках. Не забывайте, я работал на госслужбе. Великому нобилю, решившему проделать то, что проделал я, пришлось бы отдавать приказы какому-нибудь флоринианцу, чтобы тот сделал все за него. Мне же ничья помощь не требовалась. Хватило и знаний, и возможностей. Встретив аналитика, я спрятал его от МПБ и от Сарка. Вытянул из него столько информации, сколько смог, надеясь использовать сведения против Сарка и во благо Флорины.

– Так это ты отправил нам те письма? – не сдержался Файф.

– Да, это был я, «о, великий нобиль», – спокойно ответил Тиренс. – Я надеялся захватить контроль над большей частью кыртовых полей, чтобы на своих условиях заключить сделку с Трантором и изгнать вас с планеты.

– Да ты с ума сошел!

– Может быть. В любом случае это не сработало. Пространственному аналитику я представился нобилем Файфом. Он знал, что Файф – самая крупная «шишка» на Сарке, и говорил охотно. Мне хотелось смеяться, ведь он считал, будто Файфа беспокоит судьба жителей Флорины. К сожалению, он оказался менее терпелив, чем я. Настаивал, что промедление смерти подобно, тогда как осуществление моих планов требовало времени. Поняв, что не смогу больше его удерживать, я решил воспользоваться психозондом и раздобыл один прибор. Я видел, как им пользуются в больницах, и кое-что знал. Увы, недостаточно. Я настроил зонд так, чтобы стереть тревожность с поверхностных слоев разума, это простая операция. До сих пор не понимаю, почему все пошло наперекосяк. Наверное, тревожность слишком глубоко въелась в его мозги, и зонд проникал все глубже, уничтожая заодно и большую часть сознания. В итоге у меня на руках оказался бессмысленный «овощ». Прости меня, Рик.