В дверь позвонили. Я сосредоточенно слушал. Кто-то звонил и звонил. Я попытался встать. Это оказалось нелегко. Я поднялся на колени, потом на ноги и перешагнул через Джимбо. Чувствовал я себя в порядке, даже хорошо, только не совсем в ладах с пространством. Пиджак мой исчез, рубашка была распахнута и не заправлена в брюки. А голова работала. Снова раздался звонок. Я открыл дверь. Передо мной был Фредди Импайетт.

К этому времени я уже полностью обрел контроль над собой. Я стоял перед Фредди и засовывал рубашку в брюки. Фредди был красный, без шляпы. Напряженным, срывающимся голосом он спросил:

— Лора здесь?

Я подумал: лучше ей, пожалуй, здесь не быть. И я сказал:

— Нет. Мне очень жаль.

— Я уже заходил, много раз звонил, но никто не открыл мне. А я видел, что горит свет. Я не знаю, где она.

— Мне очень жаль.

— Я уверен, что она здесь. Я зайду. — Он поставил ногу на порог.

— Извините, Фредди, не сейчас. Мальчики у меня в загуле, так что я не могу вас пустить. Да к тому же сейчас уже ночь. Ведь сейчас ночь, а не день, верно? Я хочу сказать, сейчас не час дня, правда ведь? — Я стал выталкивать ногу Фредди за порог. Моя нога оказалась сильнее.

— Извините, — сказал я. Мне удалось наконец захлопнуть дверь.

Я огляделся вокруг в поисках телефона, чтобы позвонить «говорящим часам» и выяснить, день сейчас или ночь, но телефон куда-то исчез. Появилась чья-то тень. Это оказался Джимбо. Я ухватился за него.

— Вы в порядке, Хилари?

— Да. А ты?

— Я ничего не принимал — просто уснул, и все. Не сердитесь.

— Это был Фредди — он ищет Лору. Я сказал ему, что ее здесь нет. Мне не хотелось, чтобы он зашел и увидел все это.

Кристофер по-прежнему лежал на спине с открытым ртом. А Лора перевернулась и лежала на боку; голова ее теперь покоилась на подушке, упиравшейся в плечо Кристофера, голую руку Лора закинула ему на грудь. Оба спали глубоким спокойным сном.

— Нам, пожалуй, следует разбудить ее, — сказал Джимбо. — Давайте вставайте, пора домой.

Мы посадили Лору, затолкали ее руку в рукав и застегнули ей платье. Она была тяжелая, вялая и теплая. Продолжая улыбаться, она открыла глаза и поднялась на ноги, ухватившись за руку Джимбо.

Я сказал ей:

— Уже поздно, Лора, вам надо идти. Здесь был Фредди, искал вас. Я сказал, что вас нет, но вы ведь были. Отвези ее домой на такси, ладно, Джимбо?

Я ушел к себе в спальню. В комнате по-прежнему горел свет. Я лег на постель. Я слышал, как Джимбо разговаривает с Лорой, помогает ей надеть пальто, выпроваживает за дверь. Значит, все-таки сейчас ночь, потому что на дворе темно. Я вовсе не хотел спать — просто чувствовал себя вяловато; откинулся на подушку и стал размышлять. Не очень-то разумно я вел себя с Фредди. Лора, скорее всего, скажет ему правду, в которой в общем-то не было ничего позорного, а я вещь вполне невинную превратил в нечто весьма сомнительное. И не успокоил Фредди насчет жены. И все же правильно было не впускать его в ту комнату. До чего же трудная создалась ситуация, и как нехорошо со стороны мальчишек, что они дали нам наркотики. Мне оставалось лишь надеяться, что Фредди все поймет.

Потом я вдруг вспомнил: сначала — что у меня какое-то дело, затем — что за дело. Я ведь должен был пойти вечером к дому Кристел, чтобы наблюдать за Ганнером и подняться к ней сразу после того, как он уйдет. Сегодня вечером. А сейчас почти два часа ночи. Я резко сел в постели и спустил ноги на пол. Кристел ведь ждала меня, с волнением меня ждала. Ганнер был у нее, а защищать ее было некому. Я вскочил и схватился за голову. Надо позвонить, бежать к ней — немедленно. Но минутой позже эта мысль показалась мне абсурдной. Она ведь сейчас наверняка уже спит. Я пойду к ней утром, к завтраку. Я снова сел на кровать, исполненный тревоги и боли. Впечатление, что я живу «в приятном сне», начало рассеиваться, и мое обычное душевное состояние, моя обычная боль постепенно утверждали надо мной свои права. Я подвел Кристел — не позаботился о ней, не оберег ее. Что подумалось ей, какие страхи привиделись, когда я так позорно не явился? Я спал и видел сны, в то время как должен был нести вахту и защищать ее от врага.

До меня донесся тихий звук шагов вернувшегося Джимбо. Он подошел к моей двери и постучал.

— Ты отвез ее домой?

— Да, и он не спал. Он очень обрадовался, когда ее увидел.

— Ну, надеюсь, все обошлось.

Произнося эти слова, я увидел маленький белый квадратик на моем ночном столике. И подумал — что бы это могло быть? Оказалось — визитная карточка. Я взял ее и прочел: «Невилл Османд, консультант-наставник». Я озадаченно уставился на карточку.

— Откуда это здесь появилось? — спросил я Джимбо.

— Он оставил.

— Он?

— Ну да, этот малый приходил вчера вечером, он сказал, что преподавал вам в школе.

И тут я вспомнил, в каком странном, немыслимо странном облике предстал передо мной мистер Османд — чудовищное насекомое, всматривавшееся в мое лицо. А ведь мне казалось, что я видел его во сне.

— Он был здесь, в самом деле был? Но я же видел его во сне. Он не мог здесь быть.

— Вы находились под действием наркотиков. Он пытался разговаривать с вами, даже опустился на колени и смотрел на вас. Я сказал ему, что вы — далеко.

— А я что делал? Говорил с ним?

— Вы много хихикали и мололи какую-то чушь.

— О Господи. Господи…

— Извините, Хилари… Знаете, это ведь не моя была идея…

— А он не оставил адреса, не сказал, что снова зайдет?

— Нет, оставил только вот эту карточку со своей фамилией.

— О Боже. Слушай, уходи-ка ты отсюда, уходи и выключи свет.

Я лежал, уставясь в темноту. Значит, после всех этих лет мистер Османд все-таки сумел отыскать своего премированного ученика, свое создание, свое великое достижение — Хилари Бэрда. Какой же это оказался для него радостный момент.

Был четверг, утро. Я явился к Кристел, когда не было еще и восьми. Она явно удивилась, увидев меня.

— Что случилось, золотой мой, привет, я не ждала тебя сейчас.

— Почему же ты меня не ждала сейчас? Очевидно, потому, что ожидала увидеть вчера вечером?

— Да, но, когда ты не появился, я решила, что тебя что-то задержало.

— Задержало?

— Мы то и дело поглядывали на улицу, а потом…

— Мы?

— Мы с Ганнером.

— Ты, значит, сказала Ганнеру…

— Да, я сказала ему, что ты будешь прогуливаться по улице, только мы несколько раз выглядывали, но тебя не видели, а потом, боюсь, забыли.