Орган народной партии «Лидова демокрацие» писал: «Заводские советы стали важным и неизбежным фактором в формировании нашего государства. Это действительность, и ее нужно признавать»[471].

Деятельность заводских советов, естественно, подвергалась критике со стороны предпринимателей. Они требовали от президента и правительства ограничить полномочия советов. Правые газеты писали о «диктатуре», которая мешает развитию производства. Например, орган ЧНСП «Свободне слово» писал: «Нет настоятельной необходимости, чтобы заводские советы решали все сами…»[472]

В то же время официально ЧНСП поддерживала не только заводские советы, но и сам принцип профсоюзного единства. В отчетном докладе 14-му съезду партии, прошедшему в 1947 году, говорилось: «В настоящее время наши заводские организации проходят нелегкую проверку на прочность. На выборах в профсоюзные группы РПД они добиваются значительных успехов. Не то чтобы мы хотя бы в какой-то малости отошли от принципа единой профсоюзной организации. Руководство партии неоднократно и решительно выражало свое одобрительное отношение к профсоюзному единству…»[473] Единственное, что заботило ЧНСП, – это падение собственного влияния в профсоюзах, несмотря на победные реляции с мест, и рост популярности там коммунистов.

Необходимо отметить, что идеи национализации и участия рабочих в управлении частными предприятими в то время владели умами не только чехов и словаков, но и французов, итальянцев, немцев и англичан. Например, лейбористское правительство Эттли в Англии осуществило после 1945 года масштабную национализацию в стране. Были переведены в собственность государства все угольные шахты (1947 г.), железные дороги (1948 г.) и вся черная металлургия (1949 г.).

Аналогичные процессы происходили в Италии и во Франции. В западных землях Германии только прямое вмешательство американских и бртанских оккупационных властей помешало национализации тяжелой промышленности в Северном Рейне – Вестфалии и Гессене.

Лидер КПЧ Готвальд так описывал соотношение классовых сил в конце 1945 года: «Мы одни править не можем, и они (буржуазия – Прим. автора.) одни также не могут править. Они не могут править без нас, а мы – без них, при этом они в большей степени не могут без нас, чем мы – без них».

Коммунисты опирались на новые органы местной власти – национальные комитеты, – созданные явочным путем (но по согласованию с правительством) в ходе освобождения Чехословакии от гитлеровцев.

До конца войны было образовано 4850 комитетов. В национальных комитетах до мая 1946 года на паритетных началах были представлены все партии Национального фронта. Национальные комитеты провели массовую чистку всего госаппарата от коллаборационистов. При этом «пострадали» главным образом ЧНП и демпартия, в рядах которых было много тех, кто сотрудничал с оккупантами.

Временный поверенный в делах США в ЧСР отмечал в июне 1945 года «поразительные успехи» в быстром наведении общественного порядка в стране, признавая, что это в большей степени является заслугой национальных комитетов[474]. В то же время американский дипломат считал, что контролируемые коммунистами национальные комитеты в определенной мере сковывают деятельность правительства, вынужденного с ними считаться: «Очевидно, что коммунистов в местных и федеральных органах власти больше, чем то было бы оправдано популярностью партии».

Однако численность коммунистов в комитетах объяснялась просто: туда выбирали лиц, активно участвовавших в Сопротивлении или арестованных нацистами, а среди таковых большинство были членами компартии. В Чехии коммунистами были 35 % членов национальных комитетов всех уровней, в то время как народники и национальные социалисты вместе представляли 33,8 % членов. Среди председателей национальных комитетов было 46,6 % коммунистов, а остальные чешские партии располагали 40,6 % председательских постов[475].

Например, в возникшем в конце апреля 1945 года национальном комитете главного города Моравии Брно у КПЧ было 12 мест (из 30), у ЧСДП и ЧНСП – по шесть, у народников – четыре, а два места получили беспартийные[476]. Мэром Брно стал коммунист Владимир Матула. Однако уже в образованном 12 мая 1945 года Моравском земском национальном комитете у всех партий было равное представительство, и председателем этого органа стал национальный социалист. Национальный комитет Брно в июне 1945 года был расширен до 90 членов, и все партии Национального фронта имели в нем равное количество мест.

В Словакии в большинстве национальных комитетов у коммунистов было более половины голосов.

При выборе делегатов от партий во Временное Национальное собрание были одновременно избраны районные и земские национальные комитеты (Чехия делилась на «земли» – собственно Чехию и Моравию-Силезию).

Национальные комитеты фактически уничтожили прежнюю систему управления в ЧСР, при которой местные административные органы назначались сверху, из Праги. Впервые в истории страны сложилась реальная система местного самоуправления населения.

31 октября 1945 года в беседе со Стейнхардтом Бенеш с сожалением заметил, что созыв Временного Национального собрания не позволил ему, как он того желал, реорганизовать правительство и ослабить там влияние коммунистов[477]. Ведь партии Национального фронта договорились, что до выборов в парламент все изменения в кабинете будут происходить на условиях консенсуса между всеми правительственными партиями. Особенно эмоционально Бенеш жаловался на министра информации коммуниста Копецкого, который стал-де простым инструментом в руках Москвы, в то время как остальные министры-коммунисты – патриоты Чехословакии. Сразу же после выборов в парламент он, Бенеш, позаботится о том, чтобы министром информации стал умеренный деятель, а все министерство будет подвергнуто чистке.

В 1945 году в соответствии с Кошицкой программой были распущены полиция и жандармерия, активно служившие нацистам. Но на деле большинство сотрудников этих органов в чешских землях продолжили свою службу и после 1945-го.

30 июня 1945 года была создана единая служба полиции и органов безопасности – Служба, а затем Корпус национальной безопасности (КНБ), в рядах которого отнюдь не преобладали бывшие партизаны и борцы сопротивления (их было принято около 12 тысяч) – в массе своей коммунисты и сочувствующие. Кроме того, в КНБ брали военнослужащих чехословацких частей времен Второй мировой войны, а также тех, кто вернулся из нацистских концлагерей. Набор молодых людей в КНБ осуществлялся при помощи местных организаций КПЧ (так как у коммунистов была самая развитая сеть местных организаций), хотя, естественно, своих кандидатов в корпус проводили и представители других партий Национального фронта.