Пуля попала ему в горло, но солдат продолжал стрелять по нам, — привел выдержки из своей беседы с бывшим душманом Александр. — Я подошел, когда он затих, взял оружие и документы, а самого завалил камнями. А сейчас он начал мне сниться. Не могу спать. Давайте я вам покажу, где я его похоронил, — процитировал Саша его слова.

По признанию поисковика и моего бывшего коллеги по ТАСС, для него было странным отношение к советским и российским людям со стороны афганцев. Казалось бы, были врагами и афганцы должны нас ненавидеть, но все обстояло ровно наоборот. Если афганцы узнавали, что перед ними «шурави», то, даже не зная человека лично, приглашали его к себе пить чай. Причем это были люди совершенно разных возрастов. Когда они начинали говорить об американцах, эпитеты бывали очень нелицеприятными. В большинстве случаев старые моджахеды говорили так: «С вами говорить буду, а с этими (имея в виду американцев) ни за что, потому что это враги». В последние дни мы получили от афганцев массу сведений, которые, конечно же, надо проверять. Один из старых людей, малограмотный человек, рассказал, что в 80-х они захватили в районе перевала Саланг «уазик», в котором ехали немолодой уже советский офицер и переводчик. Немолодыми в ту пору были в основном военные советники. Моджахеды их расстреляли, потому что советские войска начали в этом районе массированное наступление, а тащить пленных по горам было очень тяжело. Он обещал показать место расстрела, где, по его свидетельству, расстреляно было также много пленных афганских солдат и офицеров. Этот человек вдруг вспомнил, что в советском «уазике» помимо военных сидела маленькая обезьянка, которую они отпустили. Он также поведал о казни трех советских гражданок и одного советского мужчины в районе города Пули-Хумри провинции Баглан. Моджахеды поймали машину, советского водителя застрелили. Женщин сначала изнасиловали, а потом убили. По приезде в Москву нужно будет связаться с представителями ФСБ, так как Комитет обладает данными только о пропавших без вести от Минобороны. А эти женщины могли работать и в военторге, быть служащими в других подразделениях, гражданскими служащими.

Александр также рассказал, что, по его сведениям, всего гражданских в Афганистане в то время могло пропасть без вести порядка 50 человек.

— В беседах с афганцами иногда чувствуется, что этот самый человек и убивал наших соотечественников. Один мне показал автомат Калашникова, добытый им в бою, и сказал, что у него также есть пистолет Стечкина. Постараемся, хоть это и архитрудно, по номерам оружия восстановить личности их прежних владельцев. Работы у нас тут очень много. Я создал даже для себя базу данных по провинциям, разработал план кого, где и как искать. Нам нужны карты местности. На «десятикилометровке» кишлака нет, а на «двухкилометровке», которую раздобыть трудно, этот кишлак есть. А ведь именно в этом кишлаке убили двух наших солдат, которые считались пропавшими без вести. На этой бумаге на языке пушту свидетель сам написал название населенного пункта и время расстрела солдат. И они полностью совпадают с теми данными, что есть в моей базе. Это были солдаты, захваченные в дозоре. Их взяли в плен, но во время начавшегося преследования советскими войсками вынуждены были убить, — рассказал собеседник, показывая документ, написанный собственноручно моджахедом. — Прошло четверть века, когда люди, которых мы ищем, попали в плен. Удивляет то, что государству нашему эти поиски по большому счету не нужны. В США, к примеру, в армии есть целое управление, занимающееся идентификацией останков военных, попавших в плен и найденных во Вьетнаме, в Корее. У нас ни один государственный орган этим не занимается. Есть, конечно, в Минобороны управление по увековечению памяти, но оно никакие поиски не ведет. Есть и межведомственная комиссия по делам военнопленных и пропавших без вести. Раз в три месяца собираются представители этих ведомств, говорят, заседают и… расходятся. Когда разразился финансовый кризис, мы средства все равно изыскали. В основном дают их те, кто здесь сам воевал, а потом, как сейчас модно говорить, «поднялся», стал успешным бизнесменом. Благодаря этим людям, для которых поиск пропавших без вести в Афганистане история их личной жизни, мы будем продолжать свою работу, — сказал Саша, допивая чай. — Ладно, Андрей, пойдем мы, еще дел сегодня много надо переделать. Не знаешь, как сейчас в Джелалабаде? Ты вроде туда часто ездишь?

— Да, Саш, бывает, езжу по работе. Там как всегда. До обеда нормально, после обеда — духи. Думаю, тебе туда сейчас соваться не стоит — там сегодня на Махипаре и в Шахидан две колонны с горючим спалили из гранатометов.

Через пару недель Саша мне уже показывал фотоснимки из окрестностей Джелалабада, где он с какими-то вооруженными бородатыми людьми растаскивал кучу камней, под которыми предположительно лежал советский солдат…

Семнадцатого мая пассажирский самолет Ан-24 афганской авиакомпании «Памир Эйруэйз» с 38 пассажирами на борту и шестью членами экипажа разбился к северу от Кабула. Рано утром он пропал с экранов радаров, совершая полет из северной провинции Кундуз в Кабул. По данным МВД, в 30 километрах от столицы с самолетом еще была радиосвязь, которая пропала, когда он пролетал над перевалом Саланг. На борту Ан-24 помимо афганцев находились восемь иностранцев. В тот день над Кабулом и другими провинциями Афганистана шел дождь, видимость была низкой, дул сильный ветер. Погода испортилась еще накануне, когда над провинцией Кабул пронесся пыльный смерч и выпали обильные осадки.

Самолеты и вертолеты в Афганистане падают часто, но это был экстраординарный случай, так как ошибка пилота практически исключалась — самолетом управлял опытнейший пилот Александр Демуров, имевший российское и таджикское гражданство. На поиски исчезнувшего при практически нулевой видимости Ан-24 были брошены военная авиация и подразделения афганского спецназа. Вертолеты воздушного корпуса афганской национальной армии Ми-17 и тактические военно-транспортные самолеты С-27 международных сил содействия безопасности в Афганистане совершили множество вылетов над районом крушения самолета, при этом авиация ISAF занималась воздушной разведкой горной местности и определением координат разбившегося Ан-24. Часть обломков самолета, произведенного еще в 1976 году, спустя несколько дней была обнаружена в труднодоступной местности уезда Шакар-Дара провинции Кабул, на высоте более четырех тысяч метров. Начали находить и тела погибших, причем уже в другом уезде — Горбанд провинции Парван. Постепенно вырисовалась картина происшедшего: самолет шел с такой большой скоростью, что его буквально разметало по горам. Скорость его нарастала по мере потери высоты из-за того, что он подвергся быстрому обледенению. Превратившийся в кусок льда самолет, которому было уже 34 года, шел не по приборам, а по фактической видимости, то есть не в своем эшелоне. В этой связи вина за катастрофу была возложена на экипаж злополучного рейса, состоявший из граждан Таджикистана.

После этой авиакатастрофы президент Афганистана своим указом приостановил работу всех частных авиакомпаний страны. Их владельцам было о чем подумать: авиапарки состояли в основном из очень «подержанных» самолетов, которые того и гляди могли развалиться в воздухе от старости. СМИ сразу вспомнили инцидент с посадкой горящего самолета в кабульском аэропорту, на борту которого находился министр иностранных дел Спанта. Тогда у престарелого авиалайнера лопнули шасси, которые при ударе о взлетно-посадочную полосу превратились в факелы. Борт авиакомпании «Ариана» отличился в Шереметьево, где потерял шасси при посадке. Причем «авиалайнер» стоял на приколе две недели, так как новые шасси нужно было заказывать в ОАЭ. После того случая «Ариану» в народе начали называть не иначе как «Иншалла эйруэйз», а российские власти вообще пригрозили закрыть воздушное сообщение с Афганистаном. С 23 ноября самолетам афганских авиакомпаний временно запретили совершать рейсы в Европу из-за несоблюдения европейских норм обеспечения безопасности полетов и слабого технического состояния авиапарка. В общем, все было как всегда — пока гром не грянул, мужик и не крестился.