Он одарил Джименина ясным взглядом.

— Я пойду с тобой, — просто сказал он.

— Цинния, пожалуйста! — крикнул ее отец со своего места позади одного из прихвостней. Луваен хотела сказать ему, чтобы он замолчал, но ее команда могла выдать игру. В его протесте была и неожиданная польза. Если Эмброуз одурачил Мерсера своей иллюзией, он одурачил и всех остальных.

Колдун уронил свечу в снег и поднял обе руки к Джименину.

— Как же мне ехать?

Как будто этот вопрос пробудил Джименина, он сильно оттолкнул Луваен в сторону и нетерпеливо потянулся к своему новому пленнику. Она вылетела из седла и растянулась в снежном сугробе. Лошадь закрывала большую часть ее обзора, но она заметила потрясенное выражение лица Джименина, прежде чем он дернулся и свалился со своего места на противоположной стороне.

Эмброуз взревел своим глубоким голосом:

— Шевелись, Луваен!

Вспышка обжигающего света пронеслась по двору. Ослепленная, Луваен на четвереньках поползла прочь от стука копыт, когда во второй раз испуганные лошади бросились врассыпную. Серия оглушительных раскатов добавила хаоса, и мучительные крики раненых присоединились к хору лошадиного ржания. Где-то в этом хаосе люди Джименина либо перестреляли друг друга, либо застрелили своих лошадей, либо, не дай боги, застрелили ее отца или Эмброуза.

Предупреждающее шипение роз Изабо прозвучало в опасной близости, и она отпрянула, поскользнувшись на участке ледяной грязи. Свисающие концы лошадиного хвоста хлестнули ее по щеке, когда одно из животных проскакало достаточно близко. Она была на волосок от того, чтобы быть растоптанной.

Как только ее зрение восстановилось после взрыва светового заклинания Эмброуза, последовало еще одно, развеяв ее опасения, что кто-то застрелил Эмброуза.

— Стойте на месте, вы, белобрысые оборванцы! — проревел Джименин, перекрикивая шум. — Стреляйте в женщину и старика!

Угроза Джименина заставила Луваен замолчать, и она молилась, чтобы Мерсер сделал то же самое. Тяжелый удар тела о землю заставил ее подпрыгнуть. Шипение превратилось в бешеный шелест, когда дьявольские розы вцепились в жертву. Крики мужчины прорвались сквозь шум, переходя в неземные визги, от которых каждая капля крови в ее жилах застыла, превратившись в мокрый снег. Двор замер. Даже оставшиеся лошади стояли тихо. Тишину нарушали только приливы и отливы предсмертных криков одной несчастной души.

Благодарная за милость временной слепоты, Луваен продолжила ползти по двору к тому месту, где, по ее предположению, могла находиться дверь. Если она попадет внутрь, то сможет вооружиться одним из многочисленных видов оружия Балларда. Меч был не очень полезен против кремневого ружья, но лучше, чем то, что у нее было сейчас, то есть ничего. Она снова остановилась, когда жалобный вой заглушил затихающие крики умирающего приспешника. Волчий, дикий, к нему присоединился другой, крик больше похожий на рев, от которого земля задрожала у нее под ногами.

Ее зрение прояснилось как раз вовремя, чтобы увидеть, как черная фигура вылетела из двери во двор, где прыгнула на ближайшего мужчину так быстро, что у него не было шанса вскрикнуть прежде, чем пара блестящих когтей разорвала его от пищевода до желудка. За ним последовала вторая фигура так же быстро. Походка была другой, больше похожей на паучий бег, чем на бег вприпрыжку. Как и первое существо, оно бросилось в бой, нападая на всех, до кого могло дотянуться. Среди новых криков и грохота пистолетной стрельбы Луваен распласталась на земле. Она лихорадочно искала своего отца и Эмброуза в скрывающем снегопаде и увидела обоих мужчин, съежившихся за тушей мертвой лошади.

По ту сторону двора, превращенного в поле боя, Джименин и его люди сражались с нападавшими. Одно из чудовищ повернулось, и в лунном свете она увидела сверкающий блеск серых глаз, ощетинившийся мех и приплюснутую морду гигантской летучей мыши. Луваен вскрикнула. Гэвин выжил. Если сын выжил, то, возможно, и отец тоже. Она выглядывала другое существо и обнаружила, что оно занято превращением одного из приспешников Джименина в груду разодранных в клочья частей тела. Кровь брызнула во все стороны, и еще одна пара глаз сверкнула в полумраке. Баллард. Или то, что когда-то было хозяином Кетах-Тора.

Это жестокое существо не имело никакого сходства с человеком, которого она полюбила, точно так же, как в летучей мыши-волке не было и следа Гэвина. Ужасная мука во взгляде Эмброуза ранее была вызвана не тем, что они были мертвы, а тем, что они все еще были живы.

Ее кошмар наяву принял худший оборот. Настоящая Цинния появилась в дверях и бросилась во двор. Луваен вскрикнула и вскочила на ноги. Забыв об осторожности, она бросилась к двери, размахивая руками.

— Цинния! Ради всех богов, вернись внутрь! Иди внутрь!

В этот момент мир замедлился, и звуки боя стихли. Она увидела лицо Циннии, бледное и залитое слезами, ее взгляд был прикован исключительно к Гэвину. Краем глаза она заметила какое-то движение: Джименин повернулся, его пустой взгляд сменился с испуганного на злобный. Он рванул к ним, пистолет в его руке был поднят и нацелен на Циннию. Луваен бросилась на нее. Щелчок спускового курка отдался в ее ушах, и она вздрогнула в ожидании сопутствующей вспышки и приглушенного грохота свинцовой пули, вылетевшей из ствола, чтобы поразить ее сестру.

Ничего. Мир снова ускорился, и боги ответили на отчаянные молитвы. Джименин выкрикнул разочарованные проклятия, когда пистолет дал осечку. Он наполовину взвел курок, но так и не получил возможности полностью взвести его. Как только он прицелился в Циннию во второй раз, его глаза расширились, и он пошатнулся вперед. Его рука безвольно повисла вдоль тела, и он рухнул на колени, прежде чем упасть лицом в грязь и снег. Нож королевы воинов торчал у него между лопатками. Мерсер стоял позади него: дышал тяжелее, чем запыхавшаяся лошадь, осунувшиеся черты лица потемнели от мрачного торжества.

Шок от того, что ее кроткий отец расправился с их самым ненавистным врагом, не остановил Луваен. Она, прихрамывая, подошла к упавшему Джименину и осторожно вынула пистолет из его неподвижных пальцев. Она потянулась к руке Мерсера:

— Уходи, папа. Поторопись.

Она потянула его, удерживая в вертикальном положении, когда он, спотыкаясь, шел рядом с ней, пытаясь добраться до Циннии.

Проклятая пара отца и сына жестоко расправилась со своими последними противниками, оставив в живых только Луваен, Циннию, Мерсера и Эмброуза. К сожалению, ни она, ни Мерсер не были достаточно быстры. Не успела она сделать и двух шагов, как Гэвин вприпрыжку пересек двор и присел между ней и Циннией. Шерсть на его сгорбленной спине встала дыбом в знак предупреждения, и он зарычал, обнажив впечатляющие размером клыки.

Они с Мерсером замерли. Луваен взвела курок пистолета, который выхватила из мертвой руки Джименина. Если Гэвин нападет на них или на Циннию, у нее не будет другого выбора, кроме как выстрелить. Он не сделал ни того, ни другого, но шерсть на его спине вздымалась при каждом их вздрагивании и подергивании. Луваен наблюдала, как он расхаживает взад-вперед, и ее осенила идея. Он защищал свою пару. Где-то в этом зверином мозгу человек Гэвин вспомнил Циннию, вспомнил любимую жену и попытался защитить ее от тех, кто мог причинить ей вред. Взгляд Циннии, сидевшей напротив нее, по-прежнему был прикован к ее проклятому мужу.