Ма заговорила своим самым упрямым тоном. Она не влюблена в Джо. Кроме того, она решила, что не верит в любовь. Любовь – такая же выдумка, как школьное сочинение, которое она написала про Бабу и Ма. Да и что такое любовь, если не биологический трюк? Увеличенная доза гормонов окситоцина и дофамина, приводящая к приливу эйфории. Пониженный уровень серотонина, вызывающий тревожность и заставляющий одержимо зацикливаться на предмете «любви». Повышенные уровни адреналина и норэпинефрина, из-за которых трепещет сердце и потеют ладони. Ей нравится Джо, а она нравится ему. Остальное – временный химический дисбаланс.

– Ой! Надо забрать этикетки, – сказала Ма, вставая, и поспешила в кладовку. – Нужно взять маленькую коробочку.

– «Ачары от Анисы. Настоящие бенгальские соленья, приготовленные в моей собственной кухне», – зачитала Ясмин одну из этикеток, когда Ма вернулась. – Мне нравится! Новые этикетки выглядят здорово. – И станут правдивыми после того, как Ма возвратится домой.

– «Морковь, лайм и имбирь» – мой самый ходкий товар. Осталось всего две банки. Все запасы кончаются. Завтра приготовлю еще.

– Обалдеть! Ма, я тобой горжусь!

Ма просияла.

– Я возьму свадебные украшения и продам на выходных.

– Нет, я сделаю это. Продам за хорошую цену.

– Не сомневаюсь. Ариф будет счастлив. Он это заслужил, и им нужно обзавестись собственным жильем.

Ма взяла Ясмин за руку.

– Твой брат попросил меня кое о чем тебе рассказать. Он не хочет, чтобы ты расстраивалась.

– О боже, – сказала Ясмин. – Что на этот раз?

– Он женится.

– На Люси?

– Да, на Люси, – рассмеялась Ма. – На ком же еще ему жениться?

– Но с чего бы мне расстраиваться?

– Потому что ты должна была выйти замуж. Ты старшая. Ты работаешь, ты находишь подходящего мальчика и планируешь остепениться. Ариф тебя опередил. Ты не против? Он за тебя волнуется.

– Против!.. Нет, я не против. Я в восторге.

Ма похлопала Ясмин по ладони.

– Я говорила ему. Я говорила ему: «Ариф, твоя сестра будет рада за тебя». – Однако на лице у нее отразилось облегчение, словно она тоже в этом сомневалась.

Послышался шум шин, шорох гравия, затем – автомобильный гудок.

– Давай загружаться, – сказала Ясмин.

– Помнишь первый раз, когда я сюда ехала? Как нервничала. Из-за платья. Из-за еды. И из-за миссис Сэнгстер.

Ясмин кивнула.

Ма огляделась по сторонам и медленно встала.

– Многое изменилось, – сказала она. – Столько всего изменилось.

Шесть месяцев спустя

Возможности

В дверь снова позвонили. Ясмин подняла окно, высунулась в прохладную осеннюю свежесть и оглядела по-воскресному сонную утреннюю улицу. Какой-то голый по пояс тусовщик в повязанной вокруг бедер толстовке поднял руки и обнял себя, ковыляя домой. Женщина, выгуливающая собаку, оттащила от него своего любопытного черного лабрадора. Посреди дороги был припаркован фургон службы доставки.

– Эй! Сюда! – крикнула Ясмин. – Она с уведомлением? Мне надо расписаться в получении?

Водитель шагнул назад, покачал головой и как бы в подтверждение вытянул перед собой посылку.

– Тогда я отопру дверь, а вы просто оставьте ее в прихожей. Спасибо!

Утром она уже один раз бегала вниз, чтобы получить посылку от Рании, а сейчас пыталась сосредоточиться на чем-то важном. Рания теперь сотрудничала с новым журналом, ориентированным на мусульманок. Она писала про красоту, моду и халяльные свидания, и компании начали присылать ей образцы одежды и косметики. Журналистика была для нее всего лишь подработкой, но она занималась ею с той же энергией и серьезностью, что и основной работой в качестве юриста. Прямо сейчас она возвращалась из Брадфорда, куда ездила, чтобы своими глазами увидеть, как отшивает одежду один бренд скромной моды. Она хотела выяснить, не потогонное ли это производство. Если да, то она не собиралась его расхваливать и продвигать.

Ясмин села за стол. Она писала ответное письмо Джо, но, хотя и настрочила уже целых три страницы, даже не начала отвечать по существу. Она рассказала про эту квартиру, которую они с Ранией уже пять месяцев снимают в верхнем этаже георгианского особняка на модной улице в Камберуэлле с гастропабом на углу. Если свернуть за пабом на главную улицу, тебя окутывают выхлопные газы, ароматы жареной еды и свежеиспеченного греческого хлеба дактила и дух большого города – бензин, сталь, деньги, бедность, возможности, тяготы, борьба за существование. Она написала про новую частичную инкарнацию Рании в качестве модного гуру тире редактора колонки советов. После инцидента с вирусным видеороликом, по выражению Рании, «прилетела обратка на обратку».

Пальцы Ясмин замерли над клавиатурой ноутбука. Может, лучше стереть все написанное и перейти прямо к делу. Но что она хочет сказать? Она получила его письмо – настоящее письмо, ждавшее в общей прихожей на общей полке над радиатором, с настоящей почтовой маркой и ее именем и адресом, написанными от руки на конверте, хотя вложенные страницы были набраны на компьютере и распечатаны… она получила письмо три недели назад.

Несколько дней спустя Ясмин отправила ему имейл-уведомление, сообщая, что позже напишет нормальное письмо.

Она написала про Ма. «Ачары от Анисы» отлично продаются на фермерских рынках по всему Лондону. Ма и Ба загружают «фиат мультиплу», и по выходным он отвозит ее, куда ей надо. Нередко он остается, чтобы помочь ей обслуживать покупателей и раздавать образцы. Иногда к ним присоединяется Вспышка. «Не спрашивай меня, как это работает», – написала Ясмин. Ма говорила о Вспышке лишь то, что жители Таттон-Хилл не суют нос куда не просят, подразумевая, что Ясмин стоит последовать их примеру.

Ясмин захотелось еще кофе. Ей был необходим перерыв, хотя за все утро она добавила к письму всего одно предложение, да и то потом удалила.

Пока кофе варился, она прислонилась к мойке и задумалась о словах Ма, собравшейся впредь носить сари во все рыночные дни. Это увеличивает продажи. Да, соленья не станут от этого более настоящими, но если люди в это верят, то что еще ей остается? Ее английские чатни и варенья не менее вкусны, но яблочные чатни, чатни из свежего инжира, варенья из крыжовника и апельсиновые повидла почти не продаются, что бы она ни надевала.

В своем письме Джо спрашивал, «не произошло ли что-нибудь еще» с Пеппердайном. Разумеется, не называя его по имени, ведь Джо не знал, как его зовут. «Тот парень», – писал он. «Я всё думаю, не произошло ли что-нибудь еще между тобой и тем парнем. Ты, естественно, не обязана мне рассказывать, но мне интересно».

Ясмин открыла холодильник. Молока нет. Она забыла, что залила остатками хлопья. Придется пить кофе черным.

Про Пеппердайна она не вспоминала уже целую вечность. А если и вспоминала, то главным образом то, насколько была несчастна. Эту дикую похоть. Потребность сбежать. То, как она винила его в том, что он не соответствует ее фантазиям. Пеппердайн не играл свою роль согласно ее сценарию. Но она не делилась с ним этим сценарием, а теперь не могла даже припомнить, что он содержал. Помнила только, что назначила себя на главную роль. Нет, больше ничего не произошло. Она все еще должна была перед ним извиниться.

Ясмин отнесла чашку кофе в спальню и, снова сев за ноутбук, прокрутила страницу вверх к началу письма.

Дорогой Джо.

Я рада, что ты обо всем мне рассказал, и прежде всего хочу сказать, что я вовсе не сержусь. Наверное, тебе было очень тяжело обо всем этом писать.

Ну, раз ты спрашиваешь, как все поживают, я тебе расскажу. Начну с Арифа. У них с Люси и Коко все хорошо. Коко уже ползает! Ты, наверное, видел в своей ленте? Если да, то ты знаешь, какая она красотка. Ариф устроился на свою первую настоящую работу в качестве исследователя в телепродюсерской компании, и Баба притворяется, будто всегда