Шагнула вперед и услышала грохот.

Выстрел. Один раз. Еще раз.

Рванула на звук, теряя рассудок. Сбилась со счета после третьего выстрела.

Она стояла посреди огромного помещения. В ногах у нее лежало обездвиженное тело.

Рука женщины дрожала, она все еще наводила на тело пистолет и не слышала, как к ней подкралась я.

— Что? — под моей ногой хрустнул гравий.

Женщина обернулась, поднимая руку вновь. Я замахнулась.

Лопата пришлась прямо ее изумленному лицу. Глухой удар, и женщина шлепнулась, словно мешок с песком. Пистолет вылетел из рук, отскочил и ударился о ближайшую стену.

— Витя! — я бросила лопату и упала на колени пред ним.

Он не двигался. На ноге темное пятно. Прикоснулась, ощупала его бедро. Кровь. Много крови. Дрожащими ледяными руками коснулась его плеча. Тоже кровь. На груди, на одежде две дырки. Тоже от пуль?

— Маргарита! — ко мне подбежал Петр.

Он попытался оттащить меня, но я отчаянно цеплялась за Виктора.

Один из парней схватил меня за плечи и удерживал, пока Петр осматривал Никольского. Рванул плотную черную ткань рубашки.

— Вот же хитрец, — рассмеялся он. — Будет жить. Но нам срочно нужно в больницу. Иначе умрет от потери крови.

Двое ребят подхватили Виктора и потащили прочь. Я подскочила на ноги и побежала за ними, оставляя позади несостоявшуюся убийцу. Позже я узнаю ее имя. Узнаю, зачем она это сделала. И если с Витей что-то произойдет непоправимое, я ударю ее снова. Но теперь уже не лопатой. Я разберусь с ней так же, как она пыталась покончить с моим мужчиной. С моим Виктором Никольским.

Виктора сразу по прибытию в больницу увезли в операционную. Его уже ждали. Я слышала, как охранники связывались с кем-то по телефону, но совершенно не слушала их переговоры. Все мое внимание досталось Виктору.

Я прислушивалась к его неровному прерывистому дыханию, держала наспех сооруженные повязки, которыми перетянули пулевые ранения.

Я вся была в крови. Руки, лицо, одежда. Но я не смотрела на себя.

Лицо Вити было белым как полотно. Под глазами уже пролегли темные тени. Он поморщился, почти очнулся, я не успела сказать ни слова, как он вновь отключился.

И вот, сидя в приемной в окружении двух стражей, приставленных Петром, я дожидалась вестей от врачей. Операция длилась около получаса, как в больнице появился Марк.

Темный, мрачный, он подлетел к нам. Остановился, взглянул на меня.

Повернулся к парням и отошел с ними в сторону. Те быстро стали отчитываться о произошедшем. Тихо, вполголоса, но звуки эхом отражались от стен.

— Мара! — ко мне подбежала Ника. Она тяжело дышала. Щеки покраснели.

— Ника, — всхлипнула я и упала в ее объятия.

— Как он? Что произошло?

— Не знаю. Витю забрали врачи. Он потерял много крови.

Она взглянула на меня.

— Вижу. Ты вся в крови. В его?

Быстро закивала.

— Я была у Марка и Леры, когда ему позвонили, — она перевела взгляд на спину Громова. — Поэтому и приехала вместе с ним. Лера тоже хотела приехать, но мы ей запретили. Она еще слаба, и малыш еще… Пойдем, я помогу тебе умыться, — она потянула меня за руку.

Но я отказалась. Одернула ладонь.

— Если врач придет, а я не узнаю.

— Узнаешь, — надавила она, подхватывая меня под локоть.

В туалете, куда затащила меня Ника, девушка помогла мне умыться. Смыла кровь с рук, с лица. Стянула футболку и заставила накинуть на себя ее джемпер. Сама же осталась в рубашке.

— Вот так-то лучше, — улыбнулась она.

Вернулись обратно в приемную, где уже появился Роберт. Он переговаривался с Марком, когда вдруг заметил меня. Растрепанную, зареванную, с белым лицом.

— Мара, — выдохнул он и крепко прижал к своей широкой груди. — Нам все рассказали. Почему ты не сказала мне?

— Обещала ему не лезть, — прошептала я.

— Но все равно полезла?

— Иначе бы он умер.

— Глупышка, — прохрипел Роберт.

Позже появился Кирилл. Бледный, дерганный, он нервничал больше остальных. Донимал врачей, выглядывал, и первым заметил, как к нам направлялся врач. Хирург, оперировавший Виктора.

— Жить будет, — улыбнулся он. — Виктор Алексеевич сейчас в реанимации. После стабилизации состояния переведем его в палату.

— В отдельную, — тут же вмешался Марк.

Врач согласно кивнул.

— Как он? — поинтересовался Роберт, продолжая обнимать меня за плечи.

— Две пули попали в бронежилет. Пара синяков, не больше. Еще пуля в бедро, задела кость. Ногу пришлось оперировать, чтобы извлечь. Две пули в руку. Одна насквозь, вторая по касательной. Крупные сосуды не задеты. Но крови потеряно много, хорошо, что доставили его вовремя. Если бы его сразу не обнаружили, то погиб бы от кровопотери.

Марк еще задавал вопросы, отведя врача в сторону от нас. Я же не пыталась даже слушать. Царивший тут гул голосов звенел в ушах.

В ту ночь меня забрала Ника. Привезла к себе, заставила принять ванну, откормила, хотя я отказывалась есть. Я оставалась под присмотром Ники некоторое время, пока не узнала, что Виктора перевели в палату. Тогда-то я сбежала из дома Майеров, добралась на такси до больницы и прорвалась через охрану, организованную Петром для защиты Никольского.

Оказавшись в палате, я задрожала. Виктор, обмотанный проводами, лежал без движения.

Бледный, спокойный. Словно мертвец. И только мерно тикающие аппараты, окружавшие кровать, сообщали о состояние мужчины.

Когда-то я точно также была окружена техникой и проводами. Увидеть еще раз была не готова. Ноги подогнулись. Сползла по стенке, и закрыла лицо ладонями.

— Мара? — мое внимание привлек тихий голос.

Подняла глаза и встретилась с темно-серыми, почти черными глазами Марка. Он стоял рядом со мной. Протянул руку, помогая встать.

— С ним все будет в порядке, — улыбнулся мужчина, подводя меня к стулу, стоявшему рядом с постелью. — Однажды он уже так чуть не сыграл в ящик. Не думал, что повторит опять.

— Я виновата, — пробормотала, всматриваясь в безмятежное лицо Виктора. — Я должна была вас предупредить, но я ему обещала.

— Я знаю, Мара. Он упрямый, порой вредный. Никогда не принимает нашей помощи, но всегда пытается нас опекать. Присмотришь за ним?

Я повернула голову. Марк улыбался. По-доброму. Обаятельная спокойная улыбка.

— Хорошо, — кивнула в ответ. — Я присмотрю за ним. И больше не позволю так рисковать.