– Пошли отсюда, – сказал таксист. – Давай яотвезу тебя в отель. В «Поншатрен» – ты ведь там остановился? Помогу тебедобраться до номера.

– Не торопись. Постой еще минутку.

Майкл повернулся и пошел вперед по улице. При видерасколотых, выщербленных плит тротуара его охватила горечь. Он помнил, что онитоже были темно-фиолетовыми. Да есть ли здесь хоть что-нибудь, что не выгляделобы запущенным, обшарпанным и не вызывало бы раздражения? Майкл вытер лицо. Надоже – слезы! Потом повернулся и заглянул в боковой двор.

Ползучие мирты невероятно разрослись. Их бледные, отливающиевоском стволы, стали довольно толстыми. Лужайку, которую он помнил, заполнилисорняки, а заросли старых самшитовых деревьев, давно не видевшие ухода,превратились в непроходимые джунгли. Но Майкл все равно смотрел на них слюбовью. Ему было приятно видеть даже старые деревянные решетки для вьющихсярастений в глубине двора, прогнувшиеся под тяжестью неуемного плюща.

Знакомое миртовое дерево в дальнем конце двора все так жетянулось ввысь, карабкаясь по стене соседнего дома Именно там всегда стоял тотчеловек…

– Где же ты? – прошептал Майкл.

Видения вдруг снова плотно окружили его. Он почувствовал,как упал на забор, услышал скрип ржавых чугунных завитков… Совсем рядом,справа, послышался негромкий шелест листвы в саду. Обернувшись в ту сторону,Майкл заметил в листве какое-то движение. На землю падали цветы камелии. Майклопустился на колени, просунул руку сквозь решетку и подхватил один из них –красный, со смятыми лепестками… Кажется, таксист что-то говорит ему?

– Я в порядке, приятель, – откликнулся Майкл,пытаясь лучше рассмотреть в темноте увядающий цветок.

Что это? Ему показалось или в садовых зарослях действительномелькнул черный ботинок? Снова зашелестели листья. А это еще что? Майкл вдругобнаружил, что видит перед собой нижний край чьих-то брюк. Кто-то стоял совсемрядом, буквально в дюйме от него. Майкл поднял голову и… потерял равновесие.Как только его колени ударились о тротуар, над ним склонилась какая-то фигура.Из-за ограды на него смотрели широко раскрытые незнакомые глаза, в которыхиграли искорки света. Таинственный мужчина словно примерз к месту – зловещенапружиненный, он стоял в опасной близости от Майкла и сверлил его угрожающимвзглядом. Когда незнакомец протянул руку, впечатление было таким, будто во тьмена миг мелькнула белая молния. Майкл инстинктивно отпрянул, внутренне ощущаягрозящую ему серьезную опасность, однако буквально через мгновение понял, что вгустых зарослях по другую сторону ограды никого нет… Призрачная фигура какбудто внезапно растворилась в воздухе…

Пустота почему-то испугала не меньше, чем появлениезагадочного незнакомца.

– Боже, помоги мне, – прошептал Майкл.

Сердце колотилось так, что, казалось, билось о ребра. Небыло сил встать. Таксист потянул его за руку.

– Давай-ка двигать отсюда, сынок, пока не появиласьпатрульная машина!

Майкл с трудом поднялся, но его качало так, что, казалось,он вот-вот снова потеряет равновесие.

– Ты его видел? – прошептал он, остановившимсявзглядом уставясь на таксиста. – Боже милостивый, это же был тот самыйчеловек! Говорю тебе, тот же самый!

– А я говорю тебе, сынок, что намерен отвезти тебя вотель, и поскорее. Ты забыл, что это Садовый квартал? Здесь тебе не позволятвыписывать пьяные вензеля!

Майкл все же не удержался на ногах, упал и скатился стротуара в траву. Перевернувшись, он зашарил руками в поисках дерева, закоторое можно было бы ухватиться, но никакого дерева не оказалось. Водительснова поддержал его, причем ему помогли еще чьи-то руки. Майкл обернулся. Еслиэто опять тот человек…

Нет, помощником таксиста оказался уже знакомый Майклуангличанин, седовласый джентльмен в твидовом костюме, с которым они летели водном самолете.

– Какого черта вы здесь делаете? – прошепталМайкл.

Однако, несмотря на пьяное отупение, он все же сумел увидетьдоброжелательное выражение лица незнакомца и оценить сдержанность иизысканность его манер.

– Я хочу вам помочь, Майкл, – последовал весьмаучтивый ответ. Столь выразительные и предельно вежливые интонации можноуслышать только в речи англичан. – И буду признателен, если вы позволитемне доставить вас в отель.

– Похоже, самое время, – ответил Майкл, ясносознавая, с каким трудом дается ему каждое слово.

Он вновь окинул взглядом заросли деревьев вокруг дома ивысокий фасад, почти растворившийся во тьме, хотя сквозь узор дубовых ветвейеще тускло просвечивало небо. Таксист и англичанин вроде о чем-то беседовали.Кажется, англичанин с ним расплачивался.

Майкл попытался добраться до кармана брюк и достать свойбумажник, но рука все время попадала мимо. Он подался вперед и, выскользнув изрук таксиста и англичанина, снова повалился на ограду. Теперь на лужайке былопочти совсем темно, а в окружавших ее кустах и вовсе царил полный мрак. Густоувитые плющом деревянные решетки превратились в едва различимые на черном фонесилуэты.

Тем не менее под самым дальним миртом Майкл вполне отчетливовидел худощавую человеческую фигуру, бледный овал лица и – к своему полномунедоумению – тот же самый старомодный белый крахмальный воротничок и тот жесамый шелковый галстук.

Поистине герой старинного романа. Что удивительно, все этизнакомые детали испуганный, ошарашенный Майкл видел и всего лишь несколькоминут назад.

– Пойдемте со мной, Майкл, позвольте отвезти вас вотель, – вновь донесся до него голос англичанина.

– Сначала вы должны мне ответить на один вопрос, –откликнулся Майкл, чувствуя, что его начинает бить дрожь. – Скажите, вывидите того человека?

Однако сам он видел сейчас лишь причудливые узоры, созданныетемнотой. Откуда-то из памяти всплыл голос матери – молодой, звонкий и до болиродной: «Майкл, да нет же там никакого человека».

После отъезда Майкла Роуан несколько часов просидела вполусонном состоянии на открытой ветрам западной террасе, греясь на солнце ибессвязно размышляя обо всем произошедшем. В конце концов она пришла к выводу,что несколько шокирована и потрясена последними событиями, но, надо признаться,нанесенные раны довольно приятны.

Конечно, ни стыд, ни чувство вины за то, что она взвалила наплечи Майкла груз своих сомнений и горя, никуда не исчезли. Однако сейчас Роуанэто не особо тревожило.