Офицеры … 390 … 110

Штыки … 14 180 … 4883

Пулеметы … 32 … 20

3-дм оруд. … 36 … 31

Указанный только что средний наличный состав пехотной дивизии верен и для всех 122 пехотных дивизий, дерущихся на Северном, Западном и Юго-западном фронтах.

Исходя из этого предположения, мы приходим к следующим, общим для всех 122 пехотных дивизий итогам:

Штыков — 595 726

Пулеметов — 2440

3-дюйм. орудий — 3782

Вся боевая сила русской кавалерии к настоящему моменту может оцениваться следующими цифрами:

Винтовок —55 000

Пулеметов —150

3-дюйм. орудий —275

Отсюда следует, что истинная общая боевая сила всех действующих против Германии и Австро-Венгрии русских армий измеряется следующими цифрами:

Винтовок — 650 000

Пулеметов — 2 590

3-дюйм. орудий — 4 057

Сто десять офицеров на дивизию в 16 батальонов и шесть батарей, конечно, слишком мало. Число офицеров будет увеличено производством в офицеры молодых людей, прошедших ускоренную подготовку; несомненно, что эта подготовка может быть только весьма относительной, но материал эти молодые люди представляют отличный.

Шестьсот пятьдесят тысяч ружей — вот все, что имеет сейчас Россия для защиты своей границы от Ревеля до Черновиц, протяжением в 1000 миль. Весь вопрос в недостатке ружей. Из 122 пехотных дивизий те, которые имеют номера свыше сотого, вооружены японскими винтовками. Солдаты называют их японскими дивизиями. Некоторые из частей вооружены винтовками, захваченными у австро-венгров. Таким образом, общее количество русских трехлинейных винтовок, находящихся сейчас на вооружении в Русской армии, не превосходит 600 000. Ополченские дружины вооружены старыми ружьями системы Бердана.

Перед войной у нас прочно привилось мнение, что в мирное время незачем составлять какие-то планы и соображения о том, как продовольствовать армию и страну во время войны; естественные богатства России считались столь большими, что все пребывали в спокойной уверенности, что получать для армии все нужное для войны не представит никаких трудностей.

Так пишет в 1925 году бывший помощник главного интенданта генерал Н.О. Богатко.

В июле 1914 г. Русская армия имела полностью все потребное ей при мобилизации интендантское снабжение; во время ее сосредоточения и в первые дни по прибытии на театр военных действий ее части довольствовались из специально образованных для этой цели запасов.

Но благополучие в интендантском снабжении закончилось очень скоро.

Потребности армии оказались столь велики, что наивная мысль удовлетворять эти потребности «порядком мирного времени» оказалась сразу же несостоятельной.

«Вообще весь механизм, ведавший снабжением армии, с его законодательством, — заключает генерал Богатко, — не был приспособлен к грандиозной задаче, которая встала перед нами в минувшую войну».

В течение первого же года войны встретились затруднения в продовольственном снабжении армии. Задачи этого снабжения разрастались в рамки обслуживания не только миллионных боевых фронтов, но и тесно связанного с ними беспредельного по своей емкости всероссийского тыла.

Вследствие этого дело продовольственного снабжения армии было передано Главному управлению землеустройства (впоследствии — Министерство земледелия). Это решение являлось полным экспромтом, так как в довоенный период в деле снабжения оно не участвовало; оно не имело для своей деятельности никакого технически приспособленного аппарата и к заведыванию этой областью было совершенно не подготовлено. В мирное время вопрос снабжения продовольствием находился в ведении Военного министерства (интендантства) и Министерства внутренних дел.

«Я не буду вдаваться, — пишет бывший министр земледелия А.Н. Наумов[101], — в поиски и разъяснения причин и обстоятельств, побудивших вместо исправления недочетов и безотлагательного приспособления существовавшего продовольственного аппарата измышлять и создавать что-то новое, не компетентное по существу и громоздкое по форме для такой не терпящей важности и срочности, как немедленное продовольствование четырех огромных фронтов и обширных тыловых районов, — считаю лишь долгом отметить, что в ноябре 1915 г., когда мне пришлось в конце концов подчиниться приказу Государя и принять от А.В. Кривошеина Министерство земледелия, а следовательно, силою вещей встать во главе всего продовольственного снабжения армии и страны, я вынужден был очутиться лицом к лицу в этой унаследованной мною области с полным хаосом решений, мнений и предположений… В результате вместо срочного исполнения определенно намеченного и выработанного заранее плана снабжения в горячее время огромных военных событий, захвативших собою почти целиком всю тыловую жизнь страны, приходилось приступать лишь к разработке такового, но, само собой, в условиях очевидно и исключительно неблагоприятных. На самом деле: с одной стороны, военно напряженная жизнь и работа боевых фронтов, естественно, не укладывавшаяся ни в какие границы и нормы, требовала ежеминутных разрешений тех или других продовольственных запросов, удовлетворять каковые министерство, само собой разумеется, как продовольственный административный центр должно было быть наготове во всякое время дня и ночи, — отсюда понятны та спешность и нервность ежедневной текущей работы центрального аппарата и та несвоевременность органической работы по созданию плана снабжения, которые, во всяком случае, не могли содействовать благоприятному ходу творческой и исторически ответственной деятельности центра».

Трудность планомерного использования средств России увеличивалась тем, «что никаких цифровых данных по учету существовавших в стране запасов продуктов даже первой необходимости не было; никаких статистически точных данных для возможности расчетов производства и потребления хлеба, мяса и пр. продуктов не имелось ни в центре, ни на местах. При необходимости получать те или другие справки разные министерства давали различные данные».