Орна замолкает, задумчиво смотрит на Анну и после короткой паузы категорично заключает:

– Нет, я не думаю, что ее желание сделать аборт было своего рода ответной реакцией на меня. А вы думаете иначе? Я не вижу своей вины в том, что она хотела сделать аборт, но я в ответе за то, что уговорила ее не делать этого.

– Может быть, когда Яэль смотрела на вас точно так же, как наши дочки смотрят на нас, – отзывается Клодин, перебирая, как четки, браслеты на запястье, – ее пугала мысль, что и ей придется сразу же забыть о себе. Ведь у нее будет ребенок, а значит, всем планам – конец. Это то, что она видела дома на вашем примере, и ей просто стало страшно.

Рут кивает головой в знак согласия и присоединяется к Клодин:

– Я тоже хочу поделиться своими мыслями. Я вспоминаю всякие вещи, о которых вы говорили в течение этих недель, и у меня так же, как у Клодин, возникло впечатление, что Яэль испугалась, а, возможно, и сейчас боится оказаться в вашем положении.

Орна сидит, подавшись вперед, сосредоточенно слушает.

– Я думаю, – продолжает Рут, – опасения Яэль потерять свободу были вполне обоснованными. Каждая мать лишается той или иной степени свободы. Но мне кажется, что на Яэль больше подействовала картина, которую она наблюдала дома, где она видела совершенно «тотальную» маму. Яэль видела мать, которая вся ушла в свое материнство и отказалась от вещей, от которых она, Яэль, по всей вероятности, отказываться не готова. И знаете, я рада за нее и могу понять, что ее останавливает. Далеко не просто примерить на себя такую «взрослую» роль – отвечать за ребенка, – когда перед ней стоит ваш пример.

Орна тяжело вздыхает и качает головой.

– Если вы спросите меня, Орна, – сочувственно улыбается Рут, – то, по-моему, самый большой подарок, который вы можете ей сделать, – это помочь избавиться от модели, которую вы же сами для нее и построили. Позвольте ей прожить свою жизнь по-своему. Кстати, тем самым вы освободите и себя!

Последние слова вызывают у Орны хоть и слабую, но улыбку.

– Обратите внимание, что вы обе избегаете этой темы. Я могу поспорить, что Яэль молчит, потому что, во-первых, растерялась и не знает, что делать, а во-вторых, она боится вас обидеть.

Рут складывает ладони лодочкой и подносит их к лицу. Задумавшись, она сосредоточенно смотрит на Орну.

– Вы помните дом, который нарисовали на одной из первых встреч? Тропинку? Я думаю, вашей дочке точно так же, как и вам, необходимо сознание, что она может не только войти в дом, но и выйти из него, когда ей заблагорассудится, – свободной и независимой.

– Я согласна с тем, что вы говорите, – выпрямившись на стуле, отзывается Орна, – но даже если она и видит меня дома, это не значит, что она должна быть такой же мамой, какой была я! На это нет никаких причин! Она стартует с совсем другой отметки: она старше, чем была я, когда стала матерью; у нее хорошая работа; она повидала мир и испробовала вещи, о которых я еще и сегодня не имею понятия! У нас изначально совершенно разное положение!

– Правильно, но может, она воспринимает это по-другому, – вступает в беседу Това, – возможно, она думает, что все, и в первую очередь вы, ожидают от нее быть похожей на вас, посвятить себя ребенку и дому и отказаться от всего остального. А иначе почему вы так уговаривали ее не делать аборта?!

– Какое это имеет отношение к аборту? – широко раскрыв глаза, поворачивается к ней Орна.

– Ну, предположим, она думает, что вы хотели, чтобы ее жизнь была похожа на вашу, а значит, нужно как можно скорее завести семью!

Орна беспокойно ерзает на стуле.

– Я никогда об этом не думала, – взволнованно произносит она. После довольно долгой паузы она поднимает глаза на Рут, – вы считаете, я должна спросить ее прямо, что она думает по этому поводу?

Рут отвечает ей улыбкой.

– Я бы ни о чем ее не спрашивала, а вызвала бы на откровенный разговор.

Она переводит взгляд на Нири, и та решает высказать свое мнение:

– Быть может, если вы поделитесь с Яэль вашими сомнениями; тем, что только теперь вы понимаете, как много упустили из-за того, что вечно беспокоились о других; если скажете ей, что не хотите, чтобы и с ней произошло то же самое, ей станет легче и она начнет относиться к вам и ко всему происходящему вокруг по-другому.

Орна энергично кивает головой, а Нири продолжает:

– Смею предположить, что после ваших слов она почувствует себя дважды свободной: во-первых – жить так, как она считает правильным, а во-вторых – жить, не испытывая чувства вины, которое, скорее всего, она испытывает сегодня из-за того, что не хочет и не может походить на вас.

– А еще, может быть, что Яэль чувствует себя в долгу перед вами, – добавляет Маргалит, – возможно, она понимает, что если бы не ее бесконечные требования, вы бы не оказались сегодня там, где вы оказались.

– Нет, это невыносимо! – сердито прерывает ее Мики. – Ну откуда вы знаете, что думает ее дочка? С какой стати вы сидите здесь и все за нее решаете?!

Она поворачивается к Нири:

– По-моему, это явный недостаток профессионализма: влезать в чужие семьи и беспардонно копаться в их жизни, словно это телесериал какой-то!

Маргалит не обращает внимания на ее раздраженный тон.

– Мики, я хотела бы вам что-то сказать, можно? – не повышая голоса, спрашивает она и прежде, чем Мики успевает ответить, уверенно произносит:

– Я хочу вернуться к тому, что сказала вам Клодин. Что по ее мнению, вы слишком активно вмешиваетесь в жизнь Виолетты, словно вдобавок к своей жизни пытаетесь прожить еще и ее; и что ваше и ее поведение способствуют тому, чтобы она как можно дольше оставалась «маленькой маменькиной дочкой». Поэтому я хочу вам напомнить ваши же слова, тоже сказанные здесь, но я не помню, по какому поводу, что вы понимаете, что лишаете Виолетту материнства и что из-за этого когда-нибудь ей будет очень тяжело. Вы же сами это сказали! Мики делает удивленное лицо.

– Я такого не помню, – возмущенно бросает она, – и если я и говорила что-то подобное, то – на сто процентов – это было сказано не просто так, а по какому-то конкретному поводу! Что это, следственная комиссия?! Вы собираете на меня «компромат» и ждете удобного момента?!

Она опять привстает со стула.

– Для чего вы пришли в эту группу, если не желаете ничего слушать?! – негодующе прерывает ее Анна.

– Давайте успокоимся, – поднимая руку, обращается к группе Нири, – Мики, я прошу вас, останьтесь с нами.

Мики замирает на краешке стула.

– Я вижу, – мягко замечает Нири, обращаясь к Мики, – что с критикой вы не в ладах. Тяжело вам выслушивать мнения, которые могут в чем-то не совпадать с вашим. Если вы согласитесь, я попробую ответить вместо вас на вопрос, заданный Анной. Можно?

Мики облокачивается на спинку стула, нервно закидывает ногу на ногу и еле заметно кивает головой в знак согласия.