Доктор Иоганн Фест, человек глубоко законопослушный, спрятал мятую пачку «Юно» с последней сигаретой. С тем его подземный поход и завершился.

* * *

— Здесь, между прочим, есть библиотека, — сообщил Олендорф, подсыпая заварку в маленький чайничек. — Осталась от санатория. Ничего, правда, интересного, краеведение, бульварщина из жизни парижских апашей и, конечно, дамские романы.

Книжка, лежавшая на матраце, судя по рисунку на обложке, была как раз из жизни апашей, но в немецком переводе. Доктор Фест констатировал, что в нынешнем Рейхе подобное издать бы не решились. Можно бы и полистать, но портить глаза при скудном свете фонаря совершенно не хотелось. Был бы здесь, к примеру, кинопроектор!..

— Бригадефюрер, а мы здесь надолго? Или это тоже тайна?

Олендорф задумался.

— Вообще-то да, тайна. Скажу так: на некоторое время. Нам предстоит возвращение в Берлин, а для это нужна пехота. Потому и таскаем с собой личный состав…

Снаружи послышался неясный шум. Кажется, в коридоре ссорились. Нет, дрались.

Рдах! Р-рдах!..

И не только дрались!

— …А с личным составом всегда проблемы, — вздохнул Олендорф, вставая. — Неужели перепились? Вроде бы не с чего, если, конечно, Брандту верить…

* * *

— Двое из зоны личного состава, — торопливо докладывал толстяк-штандартенфюрер. — Напали на караульного без всякой причины, без предупреждения. Направил на помощь начальника караула со сменой. Одного пристрелили на месте, второй… Вот!

Негромкий тоскливый вой. Человек в мятой полицейской форме бился в руках двух здоровенных парней. Пена на губах, пустые безумные глаза, на щеке и на пальцах кровь.

— Врача бы, — негромко проговорил кто-то.

Олендорф шагнул к безумцу.

— Отставить врача, и так все ясно. Второй был такой же?

— Хуже! — мрачно отозвался штандартенфюрер. — Потому его и…

Доктор Иоганн Фест попытался найти среди тех, кто собрался в коридоре, знакомого караульного. Не увидев, предположил, что толстяк рассказал далеко не все.

— Сходят с ума в одиночку, а не вдвоем, — рассудил Олендорф. — Если, конечно, им не помогли… Где штандартенфюрер Брандт?

— Ему с утра стало плохо, — отозвались из темноты. — Выпил лекарство и…

Отто Олендорф сжал кулаки.

— Das Arschgesicht! Вода имела странный привкус, Брандт ее тоже пробовал… В каждой зоне отдельный резервуар…

Резко вскинул голову.

— Штандартенфюрер! Найдите пять… Нет, семь крепких парней. С оружием! И притащите сюда этого… экскурсовода.

* * *

Доктор Иоганн Фест сидел на железной койке и листал книжку про апашей. Итак, по улицам ходила прекрасная Мадлен. Ее дружок Жан Живорез, истинный апаш из 7-го округа, в это же время тосковал в сыром бараке на Чертовом острове…

Из коридора выставили, там сейчас не до подозрительных штатских. Вначале искали мастера Якоба, однако без малейшего успеха. Сгинул! Потом решали судьбу безумца, никак не желавшего успокаиваться, а заодно посылали гонцов для осмотра резервуаров с водой. Затем вынырнувший из темноты Брандт принялся долго и путано объясняться.

Гиммлер так и не объявился. Слишком мелкая проблема для великого человека.

— Штандартенфюрер! Берите людей — и зону личного состава! — гремел голос Олендорфа. — Все двери забить досками, личному составу принести воды и консервов, держаться корректно, но твердо. Объясните им… А! Говорите, что хотите, уже все равно. Himmellherrgottsakramenthall! Исполнять!..

Доктор Иоганн Фест вспомнил, как совсем недавно спрашивал о сроках их здешнего пребывания. Кажется, что-то начинает проясняться.

За левым плечом негромко рассмеялись.

— Итак, демуазель де Керси, чем было вызвано ваше стремление искать убежище именно в СССР?

Бажюль все тот же, и голос прежний, скрипучий, невыразительный, словно у старой пилы. А вот взгляд изменился, став совсем иным. Словно наградили представителя Высшего Распорядительного совета чем-то очень серьезным или пуще того, разрешили запретное, чуть ли не срамное.

За всеми делами Соль о нем забыла. Выходит, зря, ой, зря!

— Не было выбора, мессир бажюль. В Германии и во Франции меня искали…

Рядом дед Агфред Руэрг. Это немного, но успокаивает.

— Франция и Германия, говорите?

На стол с шелестом легла цветная карта Европы.

— В момент принятия решения вы, если верить вашим же словам, находились в Берлине. Ближайшее к вам европейское государство — Дания. Чуть дальше Швеция, там, кстати, и укрылись уцелевшие работники германской миссии. Оба государства близки нам по духу, древние уважаемые монархии, вы же предпочли безбожный коммунистический СССР. Почему?

Взгляд бажюля блеснул, и Соль начала понимать. До этого ее спрашивали если не о мелочах, то и не о слишком серьезном. Теперь же ей sh'jut самую настоящую политику. «58 через 10 и 11», как говорила ее соседка Хильда.

Она покосилась не невозмутимого деда. Солгать? Но тогда придется лгать и дальше. Нет нельзя.

— В СССР мне предложили уехать руководители Германского сопротивления Харальд Пейпер и Пауль Рихтер.

Во взгляде бажюля вспыхнуло яркое пламя. Он подался вперед, выдавил постную улыбку.

— Напоминаю, демуазель. Каждое ваше слово фиксируется, в том числе и на записывающие устройства. Надеюсь, вы очень серьезно относитесь к своим ответам… Следующий вопрос! Каким образом вы оказались замешаны во внутриполитическую жизнь Рейха? Имелось ли на это разрешение руководства германской миссии, равно как и французской, на территории которой вы перед этим имели местопребывание?

Ладонь деда коснулась локтя, еле заметно сжала. Соль глубоко вздохнула. Нелегко, маленький солдатик? Бой есть бой. Вперед!

— Мессир бажюль! У меня имелся четкий и ясный приказ руководства французской миссии, выполнить который я была обязана любой ценой. Любой! Германское сопротивление обещало помощь и свое обещание выполнило…

* * *

Таблетка выглядела крайне подозрительно, овальная, в пятнышках, с двумя полосками.

— Глотай, глотай! — улыбнулся дед. — Она еще и светится в темноте.

Соль подумала, что улыбается Агфред Руэрг очень редко. Зря! Ему очень идет.

Проглотила, запив водой из ближайшего стенного автомата, очень похожего на те, что она видела в Берлине и Париже. Только здесь вода бесплатная, сироп пяти видов, а использованные стаканчики исчезают без следа, стоит их бросить в урну.

— Это от головы? — несколько запоздало поинтересовалась она.