Дальнейший их путь пролегал в сторону реки Быстротечная. Отдохнувшие кони бодро ступали по заснеженному Северному тракту и, несмотря на достаточно глубокий снег, укутавшим всю местность вокруг, уверенно держались дороги. Этому способствовало и то, что дорога была отлично замощена крупными каменными плитами, слегка поднятыми над местностью. Сильные ветра сдували выпавший снег с дороги, благодаря чему она до конца не заносилась снегом и хорошо просматривалась в обе стороны. Путь к реке занял три дня. За это время путники безостановочно двигались по дороге, делая короткие остановки в пути, чтобы дать отдохнуть лошадям и выкроить немного времени на сон. На третий день дорога, до этого идущая по равнине, стала подниматься в гору. Преодолев затяжной подъем, они увидели внизу переливающийся на солнце серп реки Быстротечной. Скованная по берегам тонким припаем льда, в середине река продолжала величаво и неспешно катить к морю свои прозрачные воды. Осмотревшись сверху, всадники стали спускаться вниз. Через реку были проложен каменный мост, по всей видимости, построенный еще в стародавние времена. Камни моста обомшели, плиты уже кое-где выкрошились, но он все еще продолжал исправно служить по своему предназначению. Путники спустились вниз, и перешли мост на другую сторону реки. На другой стороне моста начинался густой лес, который покрывал склоны гор. Немного проехав вперед, всадники увидели в лесу сильно заросшую широкую просеку — все оказалось так, как объяснял им хозяин двора. Они свернули на нее и поехали по лесу. Дорога сильно заросла, поэтому движение по лесу было затруднено. Нередко им приходилось обходить упавшие деревья и поросшие густым кустарником участки леса. Все было в снегу — заснеженные шапки деревьев, дорога, и даже низко нависшее зимнее небо, казалось, состояло из сплошного снега. Кругом путников обступала вязкая тишина, нарушаемая лишь скрипом копыт лошадей по снегу.

Ночь наступила рано. Как только темнота закрыла мягким непроницаемым покровом все вокруг, путникам пришлось остановиться на стоянку — по такой дороге движение в темное время суток было невозможно. Бус с Добраном, споро наломав большие охапки сухого хвороста, быстро развели костер, и уже через полчаса с удовольствием ели хлеб и разогретое жареное мясо, щедро приправленное специями, которыми их щедро снабдил хозяин постоялого двора. Наевшись, они расседлали лошадей и отпустили свободнее поводья, отсыпав им зерна из переметных сум. После этого путники стали устраиваться на ночь, оставив костер гореть. Для того, чтобы костер ночью не погас, они уложили в него два отрезка бревна, подперев их камнями. Бус, завернувшись в одеяло и прислонившись спиной к дереву, быстро задремал; но Добран долго не мог заснуть, чувствуя какую-то смутную тревогу. Несколько раз он вглядывался вокруг, но ничего не видел. Было тихо, и ничего не нарушало ночной тишины, не считая слегка шумящего в деревьях ветра. Несколько раз он просыпался после короткого забытья, чтобы осмотреться вокруг и подложить несколько веток в костер для поддержания яркого огня. Свой меч он снял с перевязи и положил наготове рядом с собой. Наконец ему удалось крепко заснуть.

Его разбудил какой-то неясный звук. Вглядевшись в темноту перед собой, он увидел, как вдалеке блеснули две желтых точки. Взявшись за рукоять меча, он стал наблюдать за лесом вокруг себя. Вдруг в стороне блеснули еще две точки, потом еще несколько. Почуяв чужих, заволновались и лошади, беспокойно всхрапывая и взрывая копытами снег. Несомненно, это были снежные волки, которые, однако, пока опасались подойти к яркому огню. Добран стал ждать, что будет дальше, но волки не подходили. Прошла ночь и, наконец, наступил неясный рассвет. Добран больше не смыкал глаз, держа наготове меч. Но волки с первыми лучами солнца бесследно исчезли, как будто их и не было. Наступал ясный, погожий день. За ночь серая хмарь ушла с неба, уступив место светлому, будто промытому яркой синевой небосводу. Снег под лучами солнца искрился и переливался всеми оттенками света. Было довольно морозно. Добран тронул безмятежно спящего Буса, который проспал всю ночь, ни разу не проснувшись. Бус вздрогнул и открыл глаза.

— Как, уже утро? — спросил он.

— Да, но оно бы не наступило для нас, если на нас напали волки.

— Волки? — удивился Бус. — Ночью тут были волки?

— Я ночью видел много волчьих глаз, но они, к счастью, не решились напасть на нас — то ли опасались яркого костра, не то были не очень голодны и пришли сюда всего лишь из любопытства, — ответил Добран. — Однако нам надо беречься: с началом зимы в здешних лесах появляется особенно много опасных хищников.

Быстро собравшись и навьючив коней, путники отправились в путь. Дорога не менялась — перед ними тянулся все тот же заснеженный лес, который прорезала заросшая просека. Но на этот раз ясное небо и ярко светящее солнце, пронзающее своими лучами спящий лес, создавали радостную атмосферу. Почувствовали эту перемену и кони, и словно с удвоенными силами бодро шли вперед. Дорога упорно тянулась вверх, забираясь все выше и выше. Иногда им по дороге попадались скальные выступы и обрывы, которые тропа огибала широкими петлями. Когда солнце подошло к горизонту, готовясь скрыться за ним, лес неожиданно закончился, и путники выехали на небольшое плато, поросшее редким кустарником. На дальней его стороне на фоне снежного ковра виднелось старое здание — по всей видимости, какая-то заброшенная ферма.

Всадники направили своих коней к ней. Это была большая постройка, крытая дерном, представляющая собой длинное здание, в одной части которого находились помещения для скота и отделения для сена и зерна, предназначенного на корм скоту, а в другой находились жилые помещения. Заброшена она была, по всей видимости, достаточно давно. Бус, толкнув дверь, вошел внутрь фермы. Быстро обойдя все ее помещения, он убедился, что ферма пуста. Однако с торца здания имелась большая комната, в которой еще вполне можно было остановиться на ночь. Поэтому спутники привязали лошадей в помещении конюшни и расположились в облюбованной комнате. В ней уцелел большой очаг, по всей видимости, использовавшийся для приготовления пищи, и несколько длинных сундуков, одновременно выполнявших роль лавок. Стены и крыша фермы все еще были целы и спасали от порывов холодного ветра. Вскоре за окном, затянутым слюдой, совсем стемнело. Зато яркий огонь, весело горящий в очаге, разгонял темноту и хорошо освещал комнату. От огня стало тепло и уютно. Насытившись лепешками и сваренной на очаге похлебкой из зерна, Бус и Добран сели на сундуки поближе к огню. Добран достал мех со сбитнем и протянул его Бусу.

— Скажи, Добран, — сказал Бус, сделав несколько глотков и вернув мех Добрану. — Как ты попал на службу к Рагнару? Я знаком с Рагнаром еще по военной кампании во время войны в Южном пределе, но не слышал, чтобы у него раньше состояли на службе чудины.

— Раньше я жил по ту сторону Ставрских гор, в подземном городе. Брат мой правил в Бажене, а меня он отправил в пещеру Апинис овладевать ремеслами. У нас заведено так, что вне зависимости от своего положения, каждый чудин должен знать ремесло. Там я учился искусству ковки и обработки металлов, секреты которой передавали у нас из поколения в поколение. Сначала шесть лет был учеником, пока не постиг все секреты мастерства, потом стал мастером. У себя в городе мы мирно жили, работали, и у меня было уже несколько подмастерьев, которых теперь я учил. Возможно, что все так и оставалось бы по-прежнему, но в один день к нам пришло страшное известие о том, что в земли Южного предела вторглись неведомые существа, прошедшие через Тоннель перехода в наш мир. Но еще больше поразило нас предательство варягов из земли Кадарн, до того заходивших торговать в нашу столицу в бухте Бажен и бывших нашими добрыми союзниками. С началом войны они примкнули к войскам моров, поддерживая их действия с моря. Поскольку мы были союзниками Южного предела, то был объявлен сбор войск на помощь на войну. В короткое время был собран отряд из пяти тысяч воинов. Один из отрядов был передан под мое начало. Войско погрузилось на корабли, предоставленные Северным пределом, и было доставлено в Порубежье, куда подошли армии союзников. Мы перешли границу Южного предела, и жестокая война для нас началась. В конце концов, после нескончаемой череды сражений, мы были разбиты, и мы были вынуждены с войсками Северного предела отходить в Порубежье под натиском войск врага. К этому времени уже наступила ранняя зима. Однажды, когда мы были уже рядом с Порубежьем, войска встали на ночь лагерем, а небольшой отряд, в котором был и я со своими воинами, выслали вперед на рекогносцировку. Той ночью был сильный мороз, ветер гнал по земле поземку и видимость сильно упала. Когда мы шли по лесу, неожиданно мы оказались окружены крупным отрядом моров. Бой был неизбежен, но Рагнар, возглавлявший наш отряд, увидел, что река, вдоль берегов которой мы продвигались, уже почти полностью замерзла. Тогда он повел наш отряд к реке. Оказавшись на ней, мы побежали по ее льду. Преследователи бросились за нами. Мы бежали так, что сердце было готово вырваться из груди, но моры не отставали. Внезапно позади нас послышался громкий треск, и мы увидели, что часть преследователей провалилась под тонкий лед. Тогда мы остановились и приняли уцелевших врагов в мечи. Покончив с ними, мы попытались вернуться обратно, но это было уже невозможно — везде уже стояли вражеские разъезды, отрезавшие нам все пути назад. Поэтому нам ничего не оставалось, как идти дальним кружным путем.