Через полтора часа Андрей Братко вышел из стен управления егерем будущего заказника республиканского значения и с чувством, что жизнь вновь прекрасна и удивительна. Все перемололось, отпереживалось, решилось, наконец. И он рад был тому, что все начинается сначала, что без проволочки решилось важное дело, не вымотало ожидание, тому, что шагает сейчас по залитой солнцем улице здоровый, сильный и свободный. Рядом шумел по-июньски яркий и дорогой рынок, и Андрей с удовольствием окунулся в его гомонящую толчею. Весело втиснулся в толпу. Сейчас он был вполне счастливым человеком: освободился от гнетущей неопределенности, оставил за плечами серые тоскливые дни, а первые заботы новой службы были еще где-то впереди. Всего-то дел оставалось в городе – собрать вещи в комнате студенческого общежития, но на это особых трудов не требовалось, как говорится, нищему собраться – только подпоясаться.

Андрей пробирался по яркому рынку, протискивался меж тесно сомкнутых рядов разноцветных прилавков. Ему и раньше нравилось бывать здесь, где можно купить летом все, чего душа пожелает, и почти ничего – цены были такими, что дух захватывало. Была бы жива его бабушка и узнай она, какой нынче на базаре разгул цен творится, – водой пришлось бы отпаивать. Андрей, привыкший питаться со своего огорода, так и не смирился с сумасшедшими ценами за четыре студенческих года.

На деревянных прилавках полыхали пунцовые пучки редиса, скромно зеленели первые парниковые огурцы, зато ворохом лежал изумрудный лук, роскошными грудами – черемша. Вкрадчиво алели завозные помидоры, таяла доставленная из теплых краев вишня. Без привычки к ним и приценяться было боязно. Его весело и призывно окликали косынки и кепки, зазывали жгучие черные и мягкие голубые глаза. Андрей бесшабашно крутил головой по сторонам, приценивался, шутил от избытка чувств, но ничего не покупал. Был он в этом гомоне, беспорядке, хаотичном движении легко влекомой частицей, несло его по рынку одним общим для всех течением и вынесло на рыбный ряд, странно соседствующий с цветочным рядом. Половодье, прямо какое-то наводнение цветов затопило длинные прилавки. Острый пряный запах свежей рыбы причудливо переплетался здесь с тонким ароматом роз, марьиных кореньев, гвоздики, жарки и те, казалось, дурманили воздух. Протолкнуться к прилавку, за которым бойко торговали рыбой, и думать было нечего – знать, не хек серебристый приступом брали люди.

– За что воюем? – громко спросил он очередь, но очередь отмолчалась, не признав в нем своего.

– Э, зачем тебе, дорогой, рыба? – услышал он гортанный голос сбоку. – Почему всем нужна рыба? Возьми лучше цветы. Девушка спасибо скажет. У такого красивого джигита не может не быть красивой девушки.

Андрей остановился и поглядел на представителя солнечного юга. Большая кепка плавала над ведром, в котором мокли глянцевитые стебли сочных гвоздик. В эту же секунду из-за ведра высунулась мускулистая рука и протянула готовый букет, упакованный в хрустящую целлофановую бумажку. С упругих стеблей капала вода.

Андрей решительно помахал в ответ ладонью – не нужно, знаю я, сколько стоят цветы в начале лета, – и очень огорчил этим южанина.

– Нет у меня девушки, – подтвердил он отказ.

– Э! – энергично возразил тот. – Зачем так говоришь, дорогой? Все у тебя есть, только ты не знаешь. Нет девушки? Так где-то она ходит. И мамы нет? – подозрительно уточнил он. – Так приедет, дорогой! Возьми цветы, совсем бесплатно отдаю, всего пять рублей!

Андрей засмеялся, поколебался еще чуть-чуть и взял. В кармане лежали легкие подъемные, незаработанные деньги с удовольствием расстаются с человеком. Очень уж подходило его настроение под неожиданную покупку.

– Омул там дают, – подсказал продавец, для которого, похоже, каждый, кто купил его цветок, становился немного родней или, в крайнем случае – земляком. – Рубль штука, как цветок. Рыбу съел и забыл. А цветок день стоит, два стоит, неделю стоит! Радует.

– Будь здоров, – улыбнулся Андрей и пошел от рынка.

Другие нетерпеливые мысли занимали сейчас голову, и нетерпение это принесло праздничное настроение. Поглядывая на потных, но счастливых покупателей, заполучивших дефицит, он вдруг ясно представил: синее море, купающееся в ослепительном свете солнца, белые острые скалы, важных красноклювых чаек, сидящих на них. И его неодолимо потянуло туда, на остров, откуда привезли в город омуль. Ехать и немедля – сказал он себе, и с этой минуты жизнь его закрутилась еще стремительнее. Все получалось словно по одному его желанию, несомненно, это добрый дух помогал ему закручивать спираль событий. Едва успел Андрей выбраться из рыночной толчеи, как подкатил на остановку, поблескивая стеклами, трамвай, и перекресток пропустил его без задержки, и очередь в кассе автовокзала оказалась небольшой. Заминка вышла лишь, когда он наклонился к окошку и спросил: «Девушка, мне бы один билет на сегодня, до острова».

– Хватился, – белозубо ответила молоденькая кассирша, – все билеты проданы на неделю вперед. Сезон.

– На неделю вперед меня не устраивает, мне позарез надо сегодня уехать, – не смутился отказом Андрей, твердо веря, что в этот день для ничего невозможного нет.

Но за спиной кто-то очередной уже нетерпеливо дышал в затылок, и Андрей расплющил нос о стекло, сделал умоляющие глаза:

– Милая, один билетик?

– Милая да не твоя, – сдерживая смех, сказала девчонка. – А что, очень надо, смотрю, с цветами. Никак на свадьбу собрался, уж не на свою ли?

– Моя невеста подрастает еще, обожду жениться.

– Ну что мне с тобой делать, – по-взрослому вздохнула девчонка, глянула на Андрея и нажала на кнопку:

– Девоньки, у меня тут ухажер объявился, симпатичный-симпатичный, поищите ему одно местечко на двухчасовой автобус. Да знаю, что нет, но очень уж нужно.

Тонкие пальчики пробежали по клавишам, машина заурчала и вытолкнула квадратик бумаги – невнушительно выглядел пропуск в новую жизнь.

– Пять рублей, – еще раз вздохнула девчонка и повернула верткую подставку с углублением для денег.

Андрей поменял пятирублевку на билет и, изловчившись, просунул в окошко букет. Гвоздики живописно рассыпались по столу.

«Прав был южанин, пригодились цветы», – подумал Андрей и поехал в общежитие. До отхода автобуса у него было еще в запасе почти три часа. Прощаться ему было не с кем – ребята уже разъехались на практику. Андрей быстро скидал вещи в сумку, зашел к коменданту сообщить, что уезжает, и с легким сердцем вернулся на автовокзал.

Дорога на остров Андрею была знакома: позапрошлым летом побывал там на практике. Утренним автобусом он засветло бы добрался до парома, перемахнул пролив и на попутной машине доехал бы до поселка, в котором ему предстояло жить. Но этот последний автобус едва успел прибыть в райцентр до темноты. А отсюда Андрею до паромной переправы надо было ехать еще часа полтора. Потому, когда запыленный автобус притормозил на конечной остановке, он решил более не испытывать и так щедрую в последнее время к нему судьбу. Переночевал в заезжке, а ранним утром – по холодку – сидел он на камне у дороги и дожидался попутки.