вещи случаются с плохими людьми". Обращаясь к Фридману, Голденхейму и Уделлу, Сколек сказал им, что они "абсолютное зло".

Бывший юридический секретарь Говарда Уделла Марта Уэст не присутствовала на даче показаний в тот день. Она была опрошена следователями Браунли, и они включили отчет о ее исследованиях 1999 года о злоупотреблении оксиконтином в свой обвинительный меморандум. Они даже договорились, что она предстанет перед большим жюри в Абингдоне. Но этого так и не произошло, потому что вечером накануне дачи показаний Марта Уэст исчезла. Адвокат нашел ее на следующее утро в приемном покое местной больницы, куда она явилась, чтобы выпросить у персонала обезболивающее.

 

Признав себя виновной, компания Purdue взяла на себя ответственность за мошеннические действия. Прокуроры и адвокаты защиты совместно выработали "Согласованное изложение фактов", в соответствии с которым Purdue признала свою вину и не стала оспаривать ее. В дополнение к штрафу в 600 миллионов долларов Фридман, Голденхейм и Уделл согласились выплатить 34 миллиона долларов в виде штрафа (хотя на практике эти деньги выплачивали не они, а компания).

Несмотря на это, на стадии вынесения приговора адвокаты Purdue утверждали, что подсудимые на самом деле не признают себя виновными в неправомерных действиях и что весь этот скандал - дело рук нескольких неустановленных злоумышленников. "Некоторые сотрудники делали или говорили другим делать заявления об оксиконтине некоторым медицинским работникам", - сказал Говард Шапиро суду. Но, по его словам, "эти ложные сведения не были повсеместными".

В преддверии слушаний судья Джонс получил множество писем от друзей и коллег руководителей, в которых они просили о снисхождении и выражали великое негодование по поводу того, что такие столпы общества должны быть подвергнуты клейму обвинения в мелком правонарушении. Брат Майкла Фридмана, Айра, фактически заявил, что это сфабрикованные обвинения и что Майкл не сделал ничего плохого, сказав: "СМИ совершили по отношению к нему ужасную несправедливость". Жена Голденхейма, Энн, вспомнила о "сильной приверженности", которую Пол почувствовал, когда поднял руку и принес клятву Гиппократа на выпускном в медицинском колледже в 1976 году.

"Проще говоря (и с извинениями перед моими родителями), Говард Уделл - самый лучший человек, которого я когда-либо знал", - написал Ричард Силберт, юрист из юридического отдела Purdue. Руководители компании периодически проявляли склонность намекать, что настоящими жертвами опиоидного кризиса являются не те, кто борется с зависимостью, а сама компания, и эти письма поддержки повторяют этот рефрен. Говард Уделл "терпел уколы и стрелы прессы", - писал его сын Джеффри, жалуясь, что его отца изображали "не лучше, чем толкача наркотиков". По его мнению, это была "ужасно неверная характеристика".

Согласно закону, по которому обвинялись руководители, они не должны были лично совершать никаких преступлений: если компания нарушила закон, ответственность несли они, как высшие должностные лица корпорации. Это было удобное различие для тех, кто защищал трех человек, поскольку можно было утверждать, что они признали себя виновными, несмотря на полную невиновность. Однако Рика Маунткасла и тех, кто работал над этим делом, раздражало напускное чувство праведности, которое демонстрировал . В конце концов, они собрали множество доказательств конкретной преступной деятельности этих людей. Они были полностью готовы предъявить каждому из троих обвинение в нескольких тяжких преступлениях.

Но в письмах прослеживалась скрытая тема, которая, не говоря прямо, намекала на то, что состоятельные белые руководители - мужчины с семьями и впечатляющей родословной, люди, которые занимаются благотворительностью и играют важную роль в местных сообществах, - по своему темпераменту не способны совершить те преступления, за которые следует сажать человека в тюрьму. Они не были теми людьми, которым место в тюрьме, говорилось в одном письме за другим. Джей Макклоски, бывший прокурор штата Мэн, который первым забил тревогу по поводу опиоидного кризиса в штате Мэн, а затем покинул правительство, чтобы работать на Purdue, укорял своих коллег-прокуроров, говоря, что "это случай необычного, если не беспрецедентного, прокурорского усмотрения", и сокрушаясь о "клейме", которое теперь будет нести Говард Уделл после такой долгой и "безупречной" карьеры.

"Нет никаких доказательств того, что мистер Уделл совершил какие-либо личные правонарушения", - заявила Мэри Джо Уайт во время оглашения приговора, назвав своего клиента "высокодуховным" и "тщательно соблюдающим этические нормы" человеком. "То, что произошло здесь, - сказала она, обращаясь к залу суда, полному семей, потерявших близких в результате опиоидного кризиса, - это личная трагедия для мистера Уделла".

Воспользовавшись тем, что ему выпала удача, Джон Браунли объявил: "Purdue и ее руководители привлечены к ответственности". В итоге в 2008 году он ушел с поста прокурора США и почти сразу же объявил, что будет баллотироваться на пост генерального прокурора штата. (Он не победил и вместо этого вернулся к частной практике).

С одной стороны, это дело можно назвать неудачей для Purdue. Однако на самом деле все было совсем иначе. Десятилетиями ранее, когда братья Саклер создали множество коммерческих организаций с разными названиями, они стали волшебниками в игре с корпоративной номенклатурой. Теперь компания смогла сыграть в эту игру с названиями в свою пользу. Если бы компания Purdue Pharma признала себя виновной в уголовном преступлении как корпорация, это имело бы разрушительные последствия для бизнеса, поскольку финансируемые государством программы, такие как Medicare, не имели бы права вести с ней дела. Поэтому было решено, что Purdue Pharma не будет признавать себя виновной ни по каким обвинениям, хотя виновной была именно Purdue Pharma. Вместо этого компания Purdue Frederick - наследственная корпорация, поставщик средств для удаления ушной серы и слабительных препаратов - должна была признать себя виновной. Purdue Frederick возьмет на себя обвинение и умрет, чтобы Purdue Pharma продолжала жить и процветать.

Что касается Саклеров, то никто из них не приехал в Вирджинию для признания вины или вынесения приговора, и их имена нигде не фигурируют в Согласованном заявлении о фактах. Браунли не упомянул Саклеров на своей пресс-конференции, посвященной этому делу, и ни в одном из материалов прессы, посвященных приговору или штрафу, они также не упоминались. Девять Саклеров, которые были членами совета директоров компании, проголосовали за то, чтобы Фридман, Голденхейм и Уделл признали себя виновными как частные лица, тем самым защитив семью и компанию. В своем письме судье о великой моральной чистоте Говарда Уделла адвокат Purdue Ричард Силберт предположил, что у Уделла не было другого выбора, кроме как "принять на себя ответственность за проступки других". Но ни в протоколе судебного заседания, ни в материалах прессы никто не высказал предположения, что, признавая себя виновными, руководители компании