– Отойди.

Я послушно отошла в сторону. Меня знобило и подташнивало.Юлька подошла к лежащему Димке, приставила пистолет к его виску и пару развыстрелила. Мне показалось, что сейчас выстрелы прозвучали намного громче, чемпять минут назад.

– Это контрольный выстрел. Любой уважающий себя киллерделает их.

– Ничего себе – приглушенный выстрел. У меня до сих пор вушах гудит!

– Я обмотала пистолет легкой шапочкой. По-моему, получилосьне так громко.

– Мне кажется, особой разницы нет – обматывать пистолет илистрелять так.

– Не скажи. Если его не обматывать, то выстрелы были быгромкими, а так они получились приглушенными. Нужно срочно избавиться от тела.В радиусе полукилометра купаются туристы, плавают с аквалангами. Нам нельзятерять ни минуты. Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо. Ты что так долго? Этот придурок чуть было меня неизнасиловал!

– В том-то и дело, что мне было тяжело стрелять. Онпостоянно мельтешил рядом с тобой. Я боялась промазать.

– Знаешь, он догадался, что я привезла его на этот островдля того, чтобы убить.

– С чего ты это взяла?

– Он мне сам об этом сказал.

– По-моему, у него не в порядке с головой! Тогда какогочерта он сюда приплыл?

– Мне кажется, что на почве любви он поехал головой. Нет,Юлька, он все-таки был не такой дурачок, каким пытался казаться. Давай бросимего в воду.

– Только нужно привязать на шею камень, чтобы он не смогвсплыть.

Мы привязали камень к Димкиной шее, перетащили его в лодку иотчалили от острова. Отплыв с полкилометра, скинули тело вниз, проследивглазами, как оно погружается в воду.

– Пусть душа его будет спокойна. Никто не желал ему такогоконца, – тихо сказала Юлька. Затем она посмотрела на дно лодки и сказала: –Тьфу ты черт! Кровь на дне… Нужно дно вымыть, а то будем лодку лодочникусдавать – чтобы никаких ненужных вопросов не было.

Мы тщательно вымыли дно лодки и поплыли к берегу. Сдавлодку, вернулись в гостиницу и упали на свои кровати. За стенкой было тихо.Даже не верилось, что ее постоялец больше не вернется.

– Вот и все, Чупа, вот и все. На сегодняшний день ты большене имеешь порочащих тебя связей.

– А что будет, если заметят его отсутствие?

– Да ничего не будет, – вздохнула Юлька. – Сейчас уже совсемдругие времена. Это раньше следили за каждым шагом наших туристов, а сейчас доних никому дела нет. Не захотел вернуться на родину – ну и не надо. Скореевсего, на него подадут в розыск близкие родственники, а если местная полициянайдет тело и начнет расследование – то мы здесь не причастны никаким боком.

– Лодочник видел, что мы шли обнявшись. А еще я спрашивала унего, как доехать до кораллового острова.

– Это ерунда. Может, на острове вы поругались, ты егооставила и уплыла на моей лодке, что с ним случилось дальше – нам неинтересно.Он же коммерс – у него свои дела, своя суета. Может, кто-то прилетел вместе сним, чтобы вынести ему приговор.

– Если бы кто-то захотел его убить, убил бы в Питере!

– Ерунда! Мы же не убили его в Питере, а так скоро его ненайдут, если вообще найдут. Мы выкинули его в море. Здесь много рыб. Они уженачали его обгладывать.

Я согласилась с Юлькой, хотя знала, что в морской воде телосохраняется лучше, чем в пресной. Но, с другой стороны, мы очень мудропоступили, выкинув его посреди моря, оставлять труп на берегу было бы опасно. Атак – кто его найдет? Нет человека – нет проблем, попробуйте утверждатьобратное.

Отдых пошел мне на пользу. То, что произошло на коралловомострове, быстро забылось, и я спокойно наслаждалась гавайским солнышком.Димкину пропажу так никто и не заметил. Несколько раз мы подплывали ккоралловому острову и пытались найти то место, где скинули Димку, но так и ненашли. Океан был ласковым и спокойным, тело так и не всплыло. За день доокончания нашего отдыха местная полиция принялась усиленно искать коммерса иопрашивать всех туристов. Естественно, мы с Юлькой заявили, что ничего невидели и ничего не слышали. Когда Димки не стало, я почувствовала облегчение.Мне больше ничего не угрожало, все осталось позади. В первые дни угрызениясовести не давали мне спать, но через неделю все прошло и забылось. Я поняла,что в первую очередь мне надо заботиться и думать о себе.

Прощаясь с этим райским уголком, я подумала о том, чтообязательно сюда вернусь.

В Пулково нас встретил Гарик и еще парочка моих ребят.Увидев меня, он взволнованно пожал мне руку и тихо спросил:

– У тебя все в порядке? Я замучился тебе звонить.

Я вспомнила о том, что еще в Питере отключила мобильный, ине придумала ничего лучше, чем соврать, что у меня якобы сломалась трубка.Гарик облегченно вздохнул и улыбнулся:

– Ну и слава богу, а то я уже не знал, что и думать.Понимаешь, когда я тебя провожал, то в аэропорту увидел этого проклятогокоммерса. Он шел весь разряженный, как петух, с чемоданом в руках. Словнособрался куда-то лететь. Я бросился за ним, но упустил. Так и не понял, куда онпошел и на какой рейс зарегистрировался. А здесь еще, как назло, твой телефонни разу не ответил. Я уже хотел вылетать на Гавайи. В голову лезли всякиемысли.

– Я не видела никакого коммерса. Может, он куда и летел, нотолько не моим рейсом.

Мы поехали на мою городскую квартиру.

– Почему ты не хочешь посмотреть свой новый коттедж? –спросил Гарик.

– Давай завтра.

– Как скажешь.

Зайдя в квартиру, я с облегчением вздохнула – в ней никогоне было и ничего не изменилось.

– Чупа, я думаю, вам есть о чем поговорить, – робко сказалаЮлька. – Ты не против, если я поеду ночевать к себе на квартиру? Я в ней ниразу не была с того самого момента, как Витька умер.

– Не выдумывай, – разозлилась я. – У тебя еще будетвозможность заняться своей квартирой.

– Девчонки, у нас заказан ресторан по случаю вашеговозвращения и окончания военных действий. Мы победили, Чупа. Я сделал все, какобещал.

– Ты хочешь сказать, что война окончена?

– Именно это я и хочу сказать.

Я радостно подпрыгнула и чмокнула Гарика в щеку.