– А с моим мужем?

– Господин… господин Вильдан все никак не очнется.

– Я пойду к нему!

– Госпожа, так не пускают.

– Меня пустят!

Я поднялась с кровати, а служанка подхватила под руки, когда меня внезапно качнуло вперед.

– Вы умойтесь, госпожа, а я вас одену и дойти помогу.

Когда мы подошли к двери в комнату, где теперь находился Кристиан, девушка осторожно постучала. Спустя минуту в коридор выглянул Тинольд, увидел меня, нахмурился и снова исчез за дверью. Я уже хотела вломиться внутрь, когда в коридор вышел Бенедикт.

– Ступай, – велел он служанке, а потом ухватил меня за локоть и повел в гостиную. Усадив в удобное кресло, Бенедикт устроился напротив и, пристально глядя прямо в глаза, велел рассказать в подробностях, что случилось после нашего отъезда из Сильвертона.

– А Тин не рассказал? – мне было очень неуютно под этим пронизывающим взором, так напомнившим сейчас взгляд Кристиана в те моменты, когда он был особо раздражен или же попросту взбешен чем-то.

– Рассказал.

– Вы вините меня в том, что случилось?

– Я виню разбойников, неужели непонятно? Но с ними уже разобрались, а что касается тебя, Алира, твоя вина лишь в том, что не послушалась приказа мужа. Почему ты вышла из кареты, когда он велел этого не делать, зачем применила магию?

– Я испугалась за него! Вы знаете, как сильно он устал? Он отдыхал в карете, когда на нас напали. А потом я услышала звон оружия и стон Тинольда. Если бы я не воспользовалась своей силой, оба могли погибнуть.

Бенедикт промолчал, запуская пальцы в волосы. Такой характерный жест, вновь напомнивший мужа, что сердце сжалось в груди от тоски и отчаянно захотелось увидеть Кристиана прямо сейчас.

– Что с ним, Бенедикт? Что сказал лекарь?

– Ничего не сказал. Он не знает. Он не разбирается в магии, как, впрочем, и я. Кристиан знал об этом больше всех, но спросить у него мы сейчас не можем.

– Я пойду к нему.

– Постой, Алира, сперва хочу узнать у тебя одну вещь, а именно – в чем причина твоего недоверия к собственному мужу?

– О чем вы?

– Скажи, с тех пор как ты обрела силу Сантаны, с тех пор как научилась управлять огнем, что-то изменилось в тебе самой?

– Ничего не изменилось, – в замешательстве ответила я.

– А мне вот так не кажется. Ты стала сильной, Алира, осознала эту силу и решила, что теперь ты более могущественна, чем другие люди.

– О чем вы говорите, Бенедикт? – от возмущения я вскочила из кресла.

– О том, Алира, что ты возомнила, будто только ты одна способна справиться с бандитами. Ты не позволила мужу защитить тебя, ты подвергла опасности жизнь еще не рожденного ребенка! Ведь ты должна понимать, что Кристиан никогда не просит о чем-либо просто так, он удивительно мудрый человек, Алира.

– Но его бы убили! Противников было больше! А еще этот метатель кинжалов караулил у дерева! Мне нужно было сидеть в карете и не пытаться помочь?

– А если подумать спокойно, без эмоций, тогда ты можешь представить хоть на минуту, что твой муж одержал бы победу, даже будучи в том состоянии, в котором он находился? Ты понимаешь, что он был главой инквизиции на протяжении многих лет, ты представляешь во скольких боях он участвовал? Он бился с силой, намного превосходящей его собственную, и все, что мог противопоставить могучим ведьмам, – это свой щит и ловкость, умение уклоняться от ударов, быструю реакцию. Он каждый день на протяжении многих лет подвергал себя изнурительным тренировкам. Каждый шрам на его теле – это отметина, знак того, что он совершил ошибку, из которой извлек очередной урок. Но при это Кристиан справлялся каждый раз. И в этом бойце ты усомнилась? Решила, что он не сможет защитить тебя, что не успеет уклониться от брошенного кинжала.

Я промолчала. Муж в самом деле не оставлял своих тренировок даже после одержанной победы. Каждое утро он спускался в нижний зал, где тренировался в одиночку, либо вставал против одного или нескольких противников. Я несколько раз наблюдала за его упражнениями, но в то время не слишком внимательно следила за всеми этими поворотами, ударами или выпадами, меня гораздо больше привлекало созерцание его полуобнаженного тела, покрытого капельками пота, сильных мускулов, перекатывающихся под загорелой кожей. Если Кристиан был один, то закончить тренировку ему просто не удавалось. Мои откровенные взгляды переводили его мысли в совершенно иное русло и все заканчивалось тем, что он раздевал меня прямо там в зале и любил на жестком полу, устеленном соломой, бросив на него свою рубашку. Позже я перестала спускаться вниз в это время, поскольку беременность не позволяла соблазнять мужа, а спокойно наблюдать за ним во время тренировки было выше моих сил.

Внезапно перед глазами промелькнуло воспоминание, когда Кристиан успел выставить щит против моего огня, притом что бился в тот момент с двумя противниками, а потом в памяти всплыло другое видение – его гибель в битве с Сантаной, когда он не уклонился от черной магической волны. А все же Бенедикт прав. Магия намного быстрее человеческих ударов. Когда Кристиан кинул свой меч на поляне, он осознанно подставился под удар, иначе не успел бы совершить тот бросок, а я в тот миг защитила его лишь потому, что успела увидеть будущее. Нежели все так, неужели я собственными руками едва не сгубила нашего ребенка и из-за меня мой любимый теперь находится без сознания?

– Я правда считала, что могу спасти их, – ответила я. Слова давались с огромным трудом, язык едва ворочался во рту.

– Теперь уже ничего не исправишь, Алира. Идем, я отведу тебя к мужу.

Я последовала за Бенедиктом, не издав ни единого звука, потому что осознала в этот миг кое-что еще – если бы бандиты погубили Кристиана, я не задумываясь, убила бы их всех на месте.

Как монотонно течение дней, которые ты проводишь в ожидании. Неделя минула с момента нападения, а муж все не приходил в себя. Большую часть времени я теперь проводила в кресле у окна в его комнате. Малыша приносили прямо сюда потому, что я боялась надолго отлучаться от постели мужа. Я разрывалась между желанием проводить больше времени с новорожденным сыном и не оставлять супруга. Няне приходилось едва ли не силой забирать у меня ребенка, когда он начинал капризничать. Лекарь дал строгий наказ – не беспокоить Кристиана ни в коем случае, а Бенедикт неукоснительно его соблюдал. Может, по этой причине я никогда не оставалась в комнате наедине с мужем – всегда кто-то дежурил у его постели: лекарь, сиделка, Бенедикт или Тинольд. Только ночью мужчину оставляли одного, полагая, что в это время его никто не побеспокоит. Сиделка удалялась в соседнюю комнату, а я тайком пробиралась к Кристиану и укладывалась рядом на кровать, тихонько прижималась к спящему мужу, осторожно касалась пальцами его волос, вдыхала любимый запах и засыпала, уложив голову ему на плечо. К себе я возвращалось, когда солнце только начинало вставать над горизонтом, чтобы меня не застали в постели собственного супруга и не запретили оставаться с ним рядом наедине хотя бы ночью.