Лили нахмурилась. «Веди себя уважительно, – говорила она. – Будь готова снова и снова повторять факты».

Карла овладела собой.

– Простите, я просто очень устала. – Она сверкнула улыбкой – одной из своих лучших – молодому присяжному, не сводившему с нее глаз с начала процесса. Он был на ее стороне.

«Оденься разумно», – просила Лили, но Карла не смогла заставить себя надеть предложенные ей ужасные вещи и выбрала шикарный жакет и свою любимую черную облегающую юбку. Она видела, что ее наряд привлек внимание.

– Можно мне давать показания сидя?

Судья коротко кивнул. Слава богу, судья – мужчина. Больше шансов привлечь его на свою сторону, если она правильно разыграет карту.

– Мы с Эдом были дома. Он снова напился. – Карла зажмурилась. – Начал кричать на меня. Заявил, что наш ребенок не от него… – На ее глазах выступили слезы.

– А Эд Макдональд является отцом вашего ребенка?

Карла вздернула подбородок.

– Конечно! Я любила своего мужа и не изменяла ему. Я готова на анализ ДНК, если понадобится.

Обвинитель прошелся перед присяжными.

– Но разве в вечер убийства ваш бывший бойфренд Руперт Харрис не приходил к вам домой? Вы собирались уйти к нему от мужа?

Карла была настолько шокирована, что не сразу нашлась с ответом. Ее адвокат тоже опешил. Это был молодой человек, постоянно сверявшийся со своими записями, будто боясь что-нибудь забыть, однако Лили уверяла, что он «отлично подходит для этого дела».

– Нет, – выговорила она наконец. – Руперт просто мой знакомый из колледжа. К тому же он помолвлен.

Бестактный обвинитель только поднял брови, будто намекая, что Карлу вряд ли остановили бы такие мелочи.

– Пожалуйста, расскажите нам, что было дальше, миссис Макдональд.

Карла взглянула на жюри. Среди присяжных была женщина с узким, заостренным лицом, сидевшая рядом с проникшимся сочувствием молодым человеком. Карла заговорила, обращаясь к ней:

– Эд кричал на меня, начал трясти за плечи… Впился пальцами так, что мне стало больно. Я очень испугалась… – Она перевела дыхание и прижала руку к груди. – Я его оттолкнула, он налетел на стену и упал. Он был совсем пьян и не стоял на ногах. Разбил голову. Я увидела кровь, и мне стало ужасно стыдно. Я попыталась промокнуть ему голову салфеткой, но он меня оттолкнул, яростно сверкнув глазами… – Карла снова сделала паузу. Они должны ей поверить. Обязаны. – Затем… затем он взял большой нож для мяса, которым только что резал курицу… – Карла схватилась за горло, будто Эд непосредственно сейчас размахивал ножом у нее перед носом. – Я думала, он хочет меня убить.

В зале стало очень тихо.

– Тут я услышала, как открылась дверь…

– Вы в этом уверены?

– Per certo.

– Пожалуйста, по-английски, миссис Макдональд!

– Простите. Да, уверена.

Карла облизала губы. Сейчас будет сложный момент. Лили предупреждала – к этой части рассказа жюри может отнестись без сочувствия.

– Я выбежала в прихожую. Там стоял человек. Я не понимала, что происходит. Я решила, что и он хочет меня убить. Я потеряла голову от страха… – у Карлы вырвалась рыдание, – и бросилась бежать.

Лицо обвинителя осталось бесстрастным.

– Вы можете описать этого человека?

– Я попробую. – Голос Карлы задрожал. – Довольно высокий, с темными волосами, карие глаза. Больше ничего сказать не могу, не помню, к сожалению.

– Мы все об этом сожалеем, миссис Макдональд.

По совету Лили (та сказала, это лишь напустит туману) Карла умолчала, что чем больше она думала, тем сильнее проникалась уверенностью – она его уже где-то видела.

– Вы взяли с собой своего ребенка, когда так отчаянно кинулись бежать?

Это нечестно, он же знает, что не взяла!

– Нет, – прошептала Карла и расплакалась.

Присяжные неодобрительно зашептались.

Так не пойдет. Надо до них донести, через что она прошла. Карла с усилием подняла залитое слезами лицо.

– У меня была послеродовая депрессия, я говорила адвокату. – Судорожное рыдание. – Моя мать умерла в Италии от рака в тот самый день, когда я рожала. У меня даже не было возможности с ней попрощаться. Я понимаю, что не должна была убегать и оставлять Поппи, но в тот момент я ничего не соображала… – Карла закрыла лицо руками, поглядывая на жюри сквозь расставленные пальцы.

Вместо презрения или недоверия женщина с узким лицом тихо плакала в платочек. Неужели и она когда-то прошла через что-то подобное?

Карла, тщательно подбирая слова, заговорила сквозь слезы:

– На улице было сыро и холодно. Я хотела вернуться за ребенком, но мне показалось, что по парку за мной кто-то идет – слышались шаги. Я побежала в паб за помощью, кто-то вызвал полицию, но арестовали-то меня! За убийство! – Карла уже билась в настоящей истерике.

Среди присяжных послышался сочувственный гул. Кто-то подал ей стакан воды. Ноги Карлы отказывались ей служить.

– Пожалуй, – мягко сказал судья, – мы сделаем перерыв.

Раскрасневшийся от волнения барристер сказал, что она все сделала хорошо, очень хорошо. Кажется, присяжные на ее стороне, но предсказать наверняка невозможно…

– Он точно хороший адвокат? – спросила Карла у Лили, улучив минуту.

– Карла, я тебе что сказала? Доверься мне.

Заседания суда продолжались. Лили что-то говорила о шести днях, но шел уже десятый.

Хуже всего было, когда после ее показаний вызвали Руперта.

– Да, когда-то я был неравнодушен к Карле, – сказал он, – но теперь я счастливо женат. Супруга уже была моей невестой, когда я зашел с подарком для новорожденной дочки Карлы и Эда. Меня удивила напряженная атмосфера в доме. Эд явно много выпил и ясно дал понять, что не рад моему приходу, поэтому через несколько минут я ушел. – Руперт говорил быстро, поглядывая на блондинку, сидевшую на галерее. Карла чувствовала, что он разрывается надвое. Он не мог отзываться о Карле слишком хорошо, иначе жена заподозрит интрижку. Карла вздохнула с облегчением, когда Руперт вернулся в зал, виновато посмотрев на нее.

Приглашенный эксперт указал, что небольшое количество крови на одежде Карлы не доказывает, что это она нанесла Эду удар ножом. Скорее, кровь там действительно от ссадины на голове, полученной во время падения, когда Карла оттолкнула мужа, защищаясь. Этот факт подтверждался результатами вскрытия. На ноже не нашлось других отпечатков, кроме отпечатков Эда.

У Карлы голова шла кругом: люди говорили такие вещи, будто сто лет ее знают! Эксперт по симптомокомплексу, вызванному потерей близкого человека, еще эксперт по послеродовой депрессии и ее связи со стрессом от преждевременных родов. Обвинение использовало их показания, чтобы заявить: Карла могла повести себя непредсказуемо. Защита устроила перекрестный допрос и пришла к выводу, что именно поэтому воспоминания Карлы о той ночи такие неясные и путаные. Адвокат, который, к счастью, с каждым днем становился увереннее, пригласил арт-дилера, и тот подтвердил, что у Эда случались «резкие перепады настроения». Был представлен медицинский отчет о его алкоголизме, справка из банка о его долгах. Фотографии ужасной резаной раны на теле Эда. Нож для мяса.