тем, как голова её сына полетела на мостовую. Обезглавленный труп остался стоять, поддерживаемый руками матери. Она не смогла издать и звука — только рухнула на колени, продолжая обнимать безголовое тело сына. Арт встряхнул клинок, избавляясь от крови, попавшей на него. Слова были излишни. Фолл кивнул, разворачиваясь, чтобы двинуться дальше. Но Арт сдвинуться с места не смог, через силу глядя на сцену, будто вырванную из фильма ужасов.

— Ваш сын…

— МОНСТР! — завопила женщина, подняв голову и впившись взглядом в Арта. — ТЫ МОНСТР! ЧУДОВИЩЕ! УБИЙЦА!

— Я сделал то, что мог…

— ТВАРЬ! УБЕЙ МЕНЯ! УБЕЙ МЕНЯ ТОЖЕ! ЭТО ЖЕ ТАК ЛЕГКО, ДА?! ДА?!

— Игнорируй, — донеслось до парня.

Но он стоял. Стоял и слушал хриплые крики матери, потерявшей сына. Он был героем — но можно ли было этот поступок назвать геройским? Поступил ли он по справедливости? Грань, казавшаяся столь чёткой для Арта, теперь искажалась, размывалась, практически полностью исчезая. Правильный поступок и хороший поступок — это две разные вещи. Далеко не всегда пересекающиеся меж собой. Парень сжал клинок, пытаясь справиться с эмоциями, что переполняли его. Чувство вины, гнев, недоумение — всё это смешалось в единый отвратительный коктейль.

Женщина вскочила, бросаясь на парня с коротким кинжалом, спрятанным в складках её платья.

Инстинкты, выработанные за множество тренировок, оказались быстрее разума. Арт шагнул вперёд, делая грубый, но чёткий укол. Сталь разорвала плоть, пронзая живот и выходя снаружи, обрубая позвоночник чуть выше уровня таза. Выжившая вздрогнула, оружие выпало из её рук, тихо звякнув о мостовую. Парень смотрел на неё с ужасом, не веря собственным глазам. А женщина, подняв окровавленную руку, поднесла её к щеке Арта, вместе с кровью выплёвывая последние слова.

— Убий… ца…

С глухим звуком рухнуло тело. С тем же звуком была потеряна очередная, одна из многих, жизнь на этой улице.

— Фолл… — Арт не нашёл в себе сил, чтобы заплакать. Меч дрожал в его руках, грозя выпасть из ослабевших ладоней. — Я убил её… Я убил… Невинного…

— Возьми себя в руки, Арт, — подошёл к нему первый герой, сдерживая вздох. Время пришло куда быстрее, чем он думал. — Таков наш мир. Мир, в котором мы — герои.

— Мы — герои? — полным разочарования и шока голосом переспросил Арт. — Это? Это — героизм? Это — наша справедливость?

— Да. Да, и ещё раз да. Суровая, покрытая кровью и страхом, справедливость. Быть героем — это делать то, что нужно, тогда, когда нужно. Чтобы спасти и чтобы помочь.

— Я не понимаю… Мы правда не можем их спасти? Ты ведь… Ты ведь сильнейший. Неужели нельзя исцелить..? Хоть как-то…

— Если бы было можно, я бы давно это сделал, — мрачно протянул Фолл. — Не всегда наши поступки, Арт, однозначно белые или однозначно чёрные. Они могут быть… И серыми. Как сейчас.

— И много ты… Вот так… Поступал? — выдавливая из себя каждое слово, произнёс Арт.

— Больше, чем хотелось бы. Вот тебе изнанка героизма, Арт. Нас могут и будут ненавидеть — потому что мы делаем то, что нужно.

— Чтобы спасти и помочь…

— Да, чтобы спасать и помогать. Мир… Далеко не всегда видит нас в том свете, в каком мы есть на самом деле. Поэтому нельзя зависеть от его мнения. Герой — это не то, что говорят другие. Герой — это то, что у нас с тобой внутри. Твоя справедливость.

— Моя справедливость — вот это? — озлобленно выдал парень.

— А что альтернатива? — повысил голос Фолл. — Оставить её здесь, чтобы её убил собственный ребёнок? Какие у тебя были иные варианты? Что было лучше того, что ты сделал в итоге?

Арт замолчал, переваривая услышанное. Все идеалы, кое-как укрепившиеся в его голове, рушились один за другим. Свет, чистота, праведность, справедливость, героизм… Это не про благородство и не про бескорыстность. Это про что-то другое. Что-то, чего боялся всем сердцем Арт. Поступать так, как надо, вне зависимости от того, что подумает мир… Арт не мог это принять. Он был молод — и молодость в этом случае играла против него. Он испугался ответственности, хотя думал, что сможет её принять. Её груз оказался чересчур тяжёлым, таким, что Арт не сумел его вынести.

— Я не хочу…

— Арт…

— Я не хочу быть героем! Я не хочу убивать! Не хочу делать ужасные вещи!

— Тебе придётся. Во-первых, чтобы выжить. Во-вторых, чтобы жить потом без сожалений. Оставь ты эту женщину здесь и сейчас — и вина съела бы тебя заживо без соли.

Через истерику до первого героя донеслись слова обречённого человека.

— История не любит сослагательных наклонений, наставник…

— Парень, соберись! Мы посреди шторма, и ты в нём — на едва целой лодке! Хочешь, чтобы жертва Ливиграда ушла в пустую? Хочешь, чтобы отнятые чумой жизни оказались неотомщёнными? Что это с тобой ни с того, ни с сего!

Арт пересмотрел всё. Всё, что видел в этом мире. Деревня, башня Миры, путь в Никке, бунт в городе, тренировки в Ливиграде. Везде, куда бы он не пошёл, за ним следом бежала смерть. Он прятался от неё, крайне редко встречаясь лицом к лицу. Он думал, что станет рыцарем в сияющих доспехах. Но доспехи те тускнели и тускнели, пока не рассыпались в прах, оставив обнажённое и крайне уязвимое сердце. Катастрофа, гибель всего мира, кровь и боль, крики умирающих… Психика парня попросту не выдерживала наплыва, ибо время не успевало залечить гигантские раны, оставленные прошедшими событиями на его душе.

В этом моменте Ирис было куда проще. Она здесь выросла, постепенно привыкая ко всем жестокостям. У них с Артом были разные характеры — до той степени, что там, где Ирис спокойно рубила мертвецов и ещё живых заражённых, Арт не мог смириться с убийством даже одного. У него была потрясающая подготовка — подобного ему воина ещё следовало поискать, и это за шесть-то с небольшим месяцев! Но подготовка тела не означала подготовку головы. Да и никто не может подготовить человека к такому. Поэтому Фоллу оставалось только надеяться, что парень справится с переполнившими его эмоциями.

— Я отомщу, — тихо произнёс Арт. — Ты… Ты прав, Фолл. Я ничего не мог сделать. Но и героем я быть не хочу. Я буду тем, кто я есть. Как сказал Маркус. Я — это я. Артём. Твой ученик. Не ты, не герой. Если мне надо убивать… Я убью. Если мне надо спасать — я буду спасать. И защищать. Но это — не героизм. Не добро, не свет, не справедливость. Это — здравый смысл. Я не могу спасти