– Сомневаюсь, что все это вам пригодится, – горько заметил Корнелю. – Некоторые трюки годятся только на один раз. Не повезло нам.

– Лучше иметь и не нуждаться, чем нуждаться и не иметь, – ответил Рибьейро. – И мы расставим вдоль побережья лозоходческие посты – как следовало бы поступить вашей стране, если мне будет дозволено высказаться, не нанося обид.

– Теперь-то ясно, что вы правы, – промолвил Корнелю. – Но кто мог бы подумать заранее, что даже у альгарвейцев достанет безумия опробовать такой фокус? Если бы им не удалось…

Он скривился. Им удалось.

– Возвращаясь к вашему месту в этих планах, – вмешался Эбаштьяо. Командор Рибьейро занимался стратегией, его подчиненный – тактикой. В этом отношении лагоанский флот был устроен так же, как сибианский… в те дни, когда еще существовал сибианский флот. – Вы обучите наших ребят по своим стандартам, – продолжал Эбаштьяо. – По мере возможности составите учебное пособие, чтобы вашими методиками могли пользоваться другие. И, можете не сомневаться, станете патрулировать становые жилы и, опять-таки по мере возможности, вести войну на море в сибианских территориальных водах и поблизости. Будет этого достаточно, чтобы пробудить ваш энтузиазм?

– О да! – торопливо отозвался Корнелю.

Конечно, для лагоанцев он был лишь орудием. Но те наконец осознали, насколько это орудие может быть полезно.

В тот день школа была закрыта. Эалстан и Сидрок вместе с приятелями пинали мяч в парке неподалеку от дома, а с ними еще кучка мальчишек, кто постарше, кто помладше, повстречавшихся им по дороге. Игрой это назвать было трудно – какая там игра без ворот, без сеток, без разметки? Они просто с воплями гоняли мяч по лужайке – развлекались, насколько это возможно было в оккупированном Громхеорте.

Ночью шел дождь. Из-под ног метнувшегося к потрепанному старому мячу Эалстана брызнула грязь. Домой они с кузеном вернутся, измызгавшись до ушей. Матушка обругает обоих. Краешком сознания юноша понимал это и даже стыдился немного – но не настолько, чтобы сбавить ход.

Сидрок тоже ринулся к мячу, как ошалелый, не замечая противника. Восторг окатил Эалстана, будто пробившийся из-за облаков солнечный лучик. Согнувшись, он на бегу сшиб кузена с ног, и Сидрок повалился в лужу. Испустив дикий торжествующий вопль, Эалстан запустил мяч в купу каробовых деревьев.

– Чтоб тебе провалиться! – взвыл Сидрок, отплевываясь грязью.

Он с трудом встал на ноги.

– Да пошел ты к силам преисподним! – гаркнул через плечо Эалстан. – Я тебя честно сбил!

Не успел он сделать и трех шагов, как кто-то – он так и не разглядел, кто именно, – честно сбил его. Юноша отправился в полет, подобно дракону, поднявшемуся на крыло. Но в отличие от дракона в небе он не задержался. Эалстан шлепнулся животом в жидкую грязь и проехался по ней добрых пять шагов. Ох как матушка его взгреет – кафтан, как обнаружил юноша, поднявшись, приобрел приятный цвет хаки. А до того был сизым.

Он кинулся вслед мячу, уже перешедшему несколько раз из ног в ноги, смахивая на бегу грязные капли с кафтана. Даже бродяги, наблюдавшие за игрой в отдалении, выглядели чище.

До войны Громхеорт был процветающим городком. Конечно, были в нем свои изъяны – отец Эалстана утверждал, что нет на свете такого места, где нет своих изъянов, что казалось юноше вполне разумным. Но теперь, когда столько домов и лавок превратились в развалины, когда столько бывших солдат, которых оккупационные власти не озаботились взять в плен, рассеялось по окрестностям, в городе скопилось множество бродяг и нищих. Они жили чем приходилось, питались чем придется и спали где могли.

Один из них – отощавший, заросший, в драном кафтане не по росту – махнул рукой пробегавшему мимо Эалстану. Юноша не обратил на него внимания. Нищие часто клянчили у школьников милостыню. Когда у Эалстана была при себе хоть монетка, он часто подавал им, всякий раз вспоминая о Леофсиге, которому в лагере для военнопленных и того не доставалось. Но сегодня Эалстан оставил деньги дома; лучшего способа потерять кошелек, чем игра в мяч, он не мог бы придумать с ходу.

И тут бродяга окликнул его по имени.

Эалстан застыл на месте. Бросившийся ему наперерез Сидрок пролетел мимо и чуть не грохнулся в грязь снова. Юноша даже не заметил коварных намерений кузена. Он выбежал с поля, не отводя взгляда от того, кого поначалу принял за бродягу.

– Лео… – начал он.

– Молчи! – оборвал его брат, раскашлялся и продолжил: – Я здесь, понимаешь, неофициальным порядком.

Значит, его не выпустили из лагеря, как подумал было Эалстан. Он бежал. Юноша возгордился братом немедленно и невероятно.

– Как ты…

– Не задавай глупых вопросов, – снова оборвал его Леофсиг. – Кстати, о глупых…

Он мотнул подбородком в сторону подошедшего Сидрока.

– Нашел себе компанию? – поинтересовался у Эалстана кузен и хохотнул. – Теперь, значит, нищие? Эдак ты до кауниан докатишься.

– Надо было свернуть тебе шею много лет назад, – спокойно промолвил Леофсиг. – Хочешь доказать, что еще не поздно?

Сидрок хотел было вспылить, но тут – куда медленней, чем Эалстан, – признал Леофсига.

– Я думал, ты в лагере! – выпалил он.

– Блужьи рыжики тоже так думают, – отозвался Леофсиг. – И не говори так о каунианах. Невежество из тебя так и прет.

Сидрок закатил глаза.

– Ну ты прям как Эалстан!

– Да ну? – Леофсиг глянул на младшего брата. – Растешь, значит? Ну, может быть. Остается надеяться.

– Надо отвести тебя домой, – промолвил юноша.

– Не хотел возвращаться прямо туда – не знаю, насколько это опасно. – На лице Леофсига отразилась холодная, мрачная расчетливость загнанной жертвы. – Альгарвейцы не обращали на вас особенного внимания? – Он дождался, когда Эалстан с Сидроком покачают головами, и продолжил: – Ладно, тогда рискнем. Эалстан, ты беги вперед. Предупреди старших, что я иду. Сидрок, ты со мной. Составишь компанию. Давно я не видел родного лица…

Эалстан мчался, как бешеный. Никогда в жизни он не бегал так после игры в мяч. Альгарвейские патрульные косились на него, но юноша был молод и мог бежать от избытка чувств, а не потому, что вытворил что-нибудь против новых властй. Один из альгарвейцев пожал плечами, другой махнул рукой презрительно, и оба двинулись дальше. Эалстан не останавливался.

Подбежав к дому, он заколотил кулаками в дверь. На лице отворившей ему Конберги отразился ужас.

– Эалстан! Да на тебе чистого места нет! – воскликнула она. – Ты с ума сошел? Мы с мамой уж решили, что это рота рыжиков собралась сносить наш дом или что похуже.

– Надеюсь, этого не случится, – прохрипел Эалстан.

Стоило ему остановиться, как у него разом отшибло дух. Протиснувшись мимо Конберги в маленькую прихожую, он захлопнул за собою дверь и задвинул засов.