Ковыляя к машине Ликсу, я остро ощущаю боль во всем теле, в том числе и внутри. Мне следовало бы догадаться, почувствовать, что она отвернулась от меня, в тот момент, когда умоляла открыть порталы для Времен года, которых вывела из Обсерватории.

Шипя при каждом шаге, я тяжело опираюсь на посох. Не знаю, сколько еще смогу сдерживать время.

«Если бы ты контролировал ситуацию, мир бы сейчас не разваливался на части… Признайся, наконец, что вляпался по уши».

Я встряхиваюсь, подходя к машине Ликсу, полный решимости держать себя в руках. У меня все еще есть посох. И магия.

Лицо Джека в заднем окне подобно маске. Дворники застыли на лобовом стекле, летящие с шин брызги дождя замерли в воздухе. Я пинаю бок машины Ликсу, но нога проходит сквозь нее, как сквозь дым.

Бросив посох, я принимаюсь расхаживать перед фарами, от отчаяния дергая себя за волосы.

Я могу заморозить время, и для чего? Что хорошего в самой могущественной магии в мире, если, владея ею, чувствую себя бессильным?

Я тяжело вздыхаю, с удивлением обнаруживая, что в воздухе все еще витает множество запахов: выхлопные газы от машины Ликсу, приторная вонь Хулио Верано, дымный гнилостный запах его Осенней подружки… и что-то еще… резкое холодное мерцание, которое в последнее время витает в воздухе.

Оно исходит от Джека.

Но как это возможно?

Я закрываю глаза и отслеживаю всех по запаху. Хулио Верано уже в четырех метрах отсюда, направляется на запад. Эмбер Чейз не отстает от него.

Ликсу и Джек, Хулио и Эмбер… все они движутся в западном направлении. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда именно – на поиски Флёр.

Должно быть, она изменила курс внутри лей-линий. Если все стремятся на запад, ее, должно быть, отклонило от нулевого меридиана. Этот след я могу отследить. Во всем Лондоне найдется не так уж много лей-линий.

Дорого бы я дал, чтобы увидеть выражение лица Джека, когда он найдет не только Флёр, но и меня заодно, поджидающего у любой стазисной камеры, которую им удалось украсть, с выдернутой из розетки вилкой.

Схватившись за бок, я наклоняюсь, чтобы поднять посох с дороги, и устремляюсь на запад, отслеживая исходящий из-под земли электрический гул. С каждым шагом сломанное ребро колет все сильнее, и я ощущаю странную пустоту в сознании – жгучее отсутствие чего-то. Впервые я почувствовал ее в тот момент, когда Флёр исчезла. Ее магия отделилась от моей, как старый пластырь от кожи, вырвалась на свободу, оставив после себя разверстую рану.

Я брожу по замерзшим улицам Гринвича, не зная, куда иду. Просто следую за гулом лей-линии. Поднятый ветром с земли мусор завис в воздухе. В небе сверкает молния. Вокруг ни души. Ни на одном крыльце, ни в одном окне не горит свет. Интересно, так ли будет чувствовать себя мир, когда ему придет конец и останусь я один?

Лей-линия сходится с запахами Хулио и Эмбер. Чем дальше на запад я продвигаюсь, тем вернее, как мне кажется, совпадают траектории их путей. Я следую за ними по пустым улицам к… Пекхэму.

Я замираю, вдруг вспомнив разговор, состоявшийся у меня с Ликсу всего несколько дней назад:

«…сумел подключиться к записям уличной камеры в Пекхэме… Час назад она сошла там с автобуса».

Джек

Открываю дверцу машины, едва Ликсу сворачивает в переулок позади дома Огги. Фургона нигде не видно. Я постукиваю по динамику у себя в ухе, но связи нет.

– Флёр? – зову я ее по имени, шлепая по лужам к крыльцу. – Где все?

Ликсу выходит следом за мной, не потрудившись заглушить двигатель.

– Не знаю. Уже должны быть на месте. Договорились тут встретиться… – закончить фразу Ликсу не удается: позади меня раздается мягкий щелчок, и что-то тяжело падает на землю.

Обернувшись, я пячусь прочь от машины. Дверь со стороны водителя распахнута, стеклоочистители шлепают по лобовому стеклу, разгоняя потоки дождя. Ликсу лежит посреди улицы со склоненной под неестественным углом головой, и искры ее магии смешиваются с облачками выхлопных газов.

Над ее телом возвышается Дуг, у которого снова течет из носа кровь. На его скуле красуется темно-фиолетовый синяк, на куртке заметны подпалины. Не удостоив Ликсу ни единым взглядом, он переступает через оставшуюся от нее горстку пепла.

Как, черт возьми, он нас нашел? Око у меня, и он не мог знать, куда мы направляемся. Да и пешком он сюда так быстро добраться не мог.

Я смотрю ему за спину, ожидая увидеть полную Стражей машину, но он один.

– Неужели ты до сих пор ничего не понял? – спрашивает он, приближаясь хромающей походкой. – Убегать нет смысла. Тебе не по силам остановить грядущее. От Неизбежности не скроешься.

Медленно, шаг за шагом я отступаю от него.

– Я могу это остановить. И изменить тоже. Мы оба можем. Еще не поздно сделать правильный вы…

– Не смей заканчивать эту фразу. Вы с Лайоном оба можете катиться к черту. – Он неуклюже приближается ко мне, сжимая косу обеими руками и раздувая ноздри, потом резко останавливается в середине переулка и склоняет голову набок, заслышав звук открывающейся за моей спиной двери.

– Какой сюрприз, – восклицает Дуг, обнажая зубы. – Паршиво выглядишь, Кай.

Заслышав знакомый звук – из колчана достают стрелу, – я напрягаюсь и медленно оборачиваюсь через плечо. Дождь капает с коротких темных волос Кай, дрожащие от стазисной слабости руки сжимают лук. Стрела уже лежит на тетиве, готовая поразить цель, и ее хищные выдвижные зазубрины нацелены в пространство между мной и Дугом.

– Что тут сказать? Я полна сюрпризов, – отвечает она хриплым низким голосом, как будто только что проснулась. С ее плеч свисает фланелевая рубашка, которая велика ей на несколько размеров, да к тому же криво застегнутая, будто одевалась она в большой спешке. Пижамные штаны тоже ей большие и волочатся по земле, являя взгляду только кончики пальцев ног.

Дуг сплевывает кровь на тротуар.

– Рад видеть, что ты сумела выбраться из Обсерватории.

– Да неужели? – Она неуклонно приближается, медленно и осторожно, шлепая по лужам босыми ногами и переводя взгляд прищуренных глаз с Дуга на меня и обратно. – А у меня сложилось впечатление, что тебе все равно. Может, мне и приснилось, но готова поклясться, что слышала, как Стражи вызывали тебя по радио, когда началась эвакуация. Если не ошибаюсь, ты тогда сказал дословно следующее: «Пусть она там сгниет».

С губ Дуга срывается резкий смешок.

– Запомнила, значит.

– Я помню многое из того, что, по-твоему, не предназначалось для моих ушей.