– Они жутковатые, знаю.

Чем дольше Джек всматривается в мои глаза, тем сильнее я заливаюсь румянцем и, наконец, пытаюсь отвернуться, но он гладит меня по щеке, мягко поворачивая к себе.

– Нет, просто… Мне нужна минутка, – поясняет он, приподнимая мой подбородок. – Я не был уверен, что когда-нибудь увижу тебя снова, и сейчас просто хочу наглядеться на тебя.

Его серые глаза мечутся туда-сюда, заглядывая то в один мой глаз, то в другой, как будто он смотрит сцены из фильма, разыгрывающиеся в них.

– Ты наделила меня магией, – говорит он. – Когда я был на мосту, моя кожа покрылась льдом… Это не имело никакого отношения к шторму. Когда мы целовались под часами… ты вдохнула ее в меня.

Я утвердительно киваю.

– Кай знала, что в тебе есть магия. Она почувствовала ее запах в переулке, когда выходила из дома Огги.

– И назвала меня Зимой. Но это означает…

Он хмурится, как будто пытается собрать воедино разрозненные фрагменты того, что произошло дальше.

Я прижимаю его руку к своей щеке. Наши взгляды встречаются, и я позволяю своим воспоминаниям заполнить его пробелы, начиная с того момента, как я материализовалась в стазисной камере в задней части фургона. Я показываю ему, как Хулио и Эмбер собрали эвакуированные Времена года, чтобы помочь ему сбежать. Что среди них была и Ликсу, тоже предложившая помощь, когда мы не были уверены, что он сумеет перейти по мосту.

Джек сглатывает, увидев в моем воспоминании свое спящее лицо, покрытое инеем и ослепительно прекрасное, как играющий на снегу солнечный свет. Я плачу безмолвными слезами, мысленно разворачивая перед ним картины того, как он брыкался и кричал во сне, когда я извлекла его Зимнюю магию. И как потом он затих и долго не просыпался.

А вот Кай бодрствовала во время ее собственного извлечения. В дымном тумане, который я вытянула из ее легких в свои, были частички Джека, но также и самой Кай, и ее сестры. Когда я переместила его в стеклянную банку, принесенную Огги, Кай не дала мне закрыть крышку и попросила выпустить эту магию. Мы освободили ее вместе.

А вот магия Джека…

– Ты держалась за нее, – замечает он, стирая слезу с моей щеки.

Это была всего лишь горстка искр, но принятое решение камнем легло мне на душу.

– Прости, – говорю я, прерывисто дыша. В течение последних нескольких часов я сначала осуществила его самое заветное желание, а потом снова отняла. – Мне пришлось забрать ее у тебя. Кай сказала, что магия убила бы тебя, если бы мы этого не сделали. И все же я не стала ее отпускать, не спросив прежде тебя.

Джек убирает прядь волос с моих глаз.

– Я давно уже с ней распрощался, и тебе следует поступить так же.

– Ты уверен?

Кивнув, он берет меня за руку. Я делаю медленный вдох, а за ним выдох, и серебряное щупальце магии спиралью устремляется вверх из моих легких. Этот дымный туман маленький, прозрачный и тонкий, он прожил в Джеке совсем недолго, и я задумываюсь, было ли ему легче расстаться с ним. Туман парит в воздухе, кружит над кроватью, а потом устремляется в щель под дверью и исчезает.

Болтовня на нижнем этаже резко обрывается, раздается топот ног по лестнице, хаотичное движение, неистовые голоса. Дверь спальни распахивается.

Врывается Хулио, держащий посох потрепанной старой рукавицей-прихваткой.

– Мы видели дымный туман. Джек очнулся?

Эмбер, Чилл, Поппи и Мари вваливаются в комнату вслед за ним, и Джек устало улыбается им всем.

– Я не сплю.

– Давно пора, – со вздохом замечает Хулио. – Ради Геи, Соммерс, мы уж решили, что ты умираешь.

– Я же говорила, что с ним все будет в порядке, – доносится из коридора голос Кай, но входить она не спешит. Взгляд ее алмазных глаз, остановившийся на Джеке, непроницаем.

Джек показывает на ее лицо.

– Без повязки? Как тебе это удалось?

– Я думаю, Ананке была счастлива получить назад свое око. Больше никаких проклятий, – отзывается она, застенчиво пожимая плечами.

Между Кай и остальными нарастает напряженность. Если бы мы не видели, что она сделала – спасла жизнь Джека, отдала ему посох, упрямо стояла рядом с ним во время извлечения его магии, – то не уверена, что кто-то из нас был бы склонен позволить ей остаться.

Но что-то подсказывает мне, что напряжение не имеет никакого отношения к нам, оно связано с ее новообретенным зрением. Как бы она ни хвасталась своей силой перед Хулио, все же поглядывает на нас с опаской. И говорит с осторожностью. Как будто боится подойти слишком близко или сболтнуть лишнего. Даже в общении с Огги.

Хулио хлопает Джека по больному плечу, заставляя поморщиться, прежде чем протянуть ему посох.

– Просто для протокола, Соммерс: я не стану называть тебя Его Величество, Кронос, Его Превосходительство или Отец. Так что не позволяй новому статусу ударить тебе в голову, иначе я буду вынужден напомнить тебе о твоем скромном происхождении.

Смех Джека окончательно развеивает сковывающее меня напряжение.

– Понял, – соглашается он. – Никаких почетных обращений. – И тут же сводит брови, глядя на косу. Он было протягивает к ней руку, но передумывает. – Засунь ее вон туда, в подставку для зонтиков, ладно?

Хулио хмурится.

– Конечно, хорошо.

Остальные обмениваются обеспокоенными взглядами, когда Хулио опускает посох в подставку и снимает рукавицу-прихватку. Коса немного похожа на сценический реквизит, но при этом не выглядит неуместной в этой полной антиквариата комнате.

В комнату крадучись пробирается Огги.

– Не хочу быть глашатаем плохих новостей, но нам предстоит проделать довольно много работы: пристроить Времена года, положить конец штормам, спасти Обсерваторию, – так что, как только будете в настроении, нам, вероятно, следует обсудить дальнейшие действия.

– Гея, Кронос и Ананке, – шепчет Джек. – Я даже не знаю, с чего начать. – Он ошеломленно трет глаза.

– Сегодня утром я отправил радиограмму во все четыре портала, поставив Стражей в известность, что появился новый Кронос, – продолжает Огги.

– И как они восприняли эту новость? – интересуется Джек.

– На удивление хорошо. Похоже, Дуг не заслужил большой преданности за время своего короткого пребывания в должности. Я думаю, они рады, что новым Кроносом стал тот, кого сам Лайон выбрал себе в преемники и кому доверял.

При этих словах у Джека дергается кадык. Я накрываю его руку своей и успокаивающе сжимаю. Не уверена, объясняется ли такая реакция горем из-за смерти Лайона или беспокойством по поводу огромных ожиданий профессора, которые он на него возлагал.

– Что насчет эвакуированных Времен года? – интересуется он хриплым голосом.